Загадать желание
Шрифт:
Из-за изгиба дороги показалась запряженная двумя пегими лошадками повозка – широкая, груженная пузатыми бочками. На облучке сидел монах в простой серой рясе, подпоясанной ножнами, и что-то тихонько бубнил себе под нос. Рядом ехал на статном гнедом жеребце молодой дружинник в красно-белой форменной куртке и штанах да легких латах поверх одежды. На голове – шлем с поднятым забралом, в ножнах – меч, на сапогах – блестящие шпоры. Мужчина грозно глядел по сторонам, всем видом выражая готовность отразить внезапную атаку врага,
По крайне мере до сего дня.
Порыв сильного ветра качнул деревья, громко зашелестела листва, примолкли птицы. Дружинник тронул рукоять меча, но ветер стих, и повозка спокойно покатилась дальше.
Мы наблюдали из-за кустов, пока лошадки не поравнялись с нами. Леон повернулся к Арису и кивнул.
Новый порыв ветра был больше похож на маленький смерч. Обрушившись на всадника, он сбросил его на землю, и прежде, чем дружинник поднялся, Леон выскочил на дорогу и коснулся острием меча незащищенной полоски шеи поверженного стража. Монах успел лишь обернуться – и был точно так же сброшен на землю воздушным вихрем. Подоспевший Горыныч не дал ему встать.
– Что же вы творите, люди добрые? – голос у монаха оказался мягким, а лицо – молодым. – Как не совестно вам нападать на божьего человека?
Его увещевания не подействовали. Обезоружив монаха, Арис направил на него арбалет и велел:
– Раздевайся.
Убедить дружинника расстаться с одеждой, доспехами и оружием оказалось сложнее. Но и он послушался приказа, когда почувствовал, как ползают под штанинами змеи. Связанный, посаженный рядом с оставшимся в подряснике монахом, дружинник презрительно сплюнул, глядя на нас:
– Колдуны…
И еще несколько слов добавил, на что его товарищ по несчастью лишь вздохнул и принялся едва слышно читать молитву. Но прервался, когда Арис сунул ему под нос флягу.
– Пей! – и на полный упрека взгляд светлых глаз ответил: – Не бойся, не отрава.
Второго пленника тоже напоили. Тот сопротивлялся поначалу, а после кривился, словно помои пил, хотя, по словам Горыныча, питье не было горьким. Минут через десять глаза пленников закрылись.
– Спят? – спросила Алина.
Леон кивнул и объяснил:
– Сон-трава. Если Арис не ошибся с рецептом, до ночи проспят.
– А если ошибся?
– Не ошибся, – отозвался Горыныч. Он поднял меч, отобранный у дружинника, взвесил в руке. – Хорош. Да только не видел я монахов с мечом у пояса. Надо бы припрятать пока…
– Монахов? – я улыбнулась. – Ты, что ли, в рясу рядиться собрался?
– А что? – угрюмо спросил он, облачаясь в монашеское одеяние прямо поверх своего. – Леону она коротка будет.
Мы с Алиной захихикали.
– Тебе идет, – проговорила подруга.
Горыныч зло зыркнул на нас и скомандовал:
– А ну, живо по бочкам!
Выполнить его приказ сразу не получилось. Пришлось выкатить две бочки
Телега поскрипывала, бочку трясло. Птичьего пения слышно не было, лишь долетал иногда голос Ариса, правящего лошадьми. Жарко. Душно. Благодаря выпитой с утра настойке, я не опьянела, но от винных паров болела голова. Тяжелый, насыщенный запах назойливо лез в ноздри. А ведь Феодор предупреждал, что в бочке ехать придется едва ли полчаса! Если мне уже так плохо, то что будет потом? И как там Алина? Выдержит?
– Тпру! – послышалось снаружи. Повозка остановилась.
– Что везешь, святой отец? – спросил незнакомый голос.
– А сам погляди, сын мой, – отозвался Горыныч.
– А, ну да. Вторник ведь… – услышала я. – Проезжайте!
И повозка покатилась дальше, но вскоре остановилась снова.
– Доброе вино привез? – осведомился кто-то снаружи.
– А то! – ответил Арис. – Спустить не подсобишь?
Стражник засмеялся.
– Выпить я бы, может, и подсобил, да нельзя. Служба. Вон, дружина с тобой, пущай и подсобляет!
Бочку тряхнуло. От неожиданности я не удержала лопату, и та стукнула меня по лбу. Хорошо, что не по стенке бочки, получилось бы громче.
Понимая, что сейчас начнется самое неприятное, я хорошенько прижала лопату, уперлась в стенки руками и ногами. Послышался тихий стук в крышку – сигнал. Я зажмурилась.
Тот, кто катил бочку, очень старался быть острожным. Но когда мы, наконец, достигли дна подвала, я готова была потерять сознание и едва сдерживала тошноту. Несколько минут ничего не происходило, потом крышку над моей головой убрали, впустив слабый свет и прохладный воздух.
– Я скоро, – послышался где-то рядом голос Горыныча. – Тележку отгоню.
Леон помог выбраться, придержал, не давая упасть. Сунул мне в рот пару каких-то листочков, напоминающих мяту:
– Пожуй.
Я последовала его совету. Бурые пятна перед глазами понемногу исчезали, дышать становилось легче. Вокруг – выбеленные стены, смыкающиеся над головой. За открытой дверью – темное помещение с рядами бочек.
Рядом приходила в себя Алинка: волосы растрепаны, личико серое, пальцы рассеянно трут виски. Леон вытащил мою лопату, откатил пустые бочки и велел нам спрятаться пока в нишу.