Загадка доктора Хауса человека и сериала
Шрифт:
Для меня это порой неизмеримо тяжко. К примеру, одна из многих причин, по которой я не смотрю донельзя мрачный сериал «EastEnders», созданный на ВВС, — то, что если мне вдруг захочется увидеть отбросы общества, подонков, которые круглыми сутками грабят, мошенничают и прелюбодействуют, я могу заехать в тот мерзкий город, где выросла, и взглянуть на своих бывших соседей. Конечно, 99 % из них не доходят до трагических крайностей, изображаемых в мировых мыльных операх. Сериал — это фантазия, направленная на то, чтобы, посмотрев на все это, вы почувствовали себя более счастливыми в реальной жизни. Мрачность и тоску не следует принимать за достоверность; ее там не больше, чем в однозначно счастливых концовках в фильмах.
Вообще-то есть одна область, в которой британскому телевидению все-таки не удалось избежать чрезмерного оптимизма — это медицинские сериалы. Несмотря
21
«Emergency Ward Теn» — это первый английский телесериал на медицинскую тему.
Но вернемся к Грегори Хаусу и к божественному предвидению в больничной драме.
По аналогии с героями древнегреческой трагедии Хаус наделен божественным даром. Он великолепный диагност. В этом деле он настолько преуспел, что можно сказать, что он вступил на территорию, отведенную для богов, поскольку умеет раскрывать тайны жизни.
Но он не бог, и мы видим, что на этот счет он не обманывается. Грубость, самонадеянность, чувство превосходства над людьми и прочие качества, от которых воротит, это не комплекс божества, его у Хауса нет. Он имеет дело скорее с загадкой, а не с больным. Кажется, что ему нет дела до того, что он обладает властью над людьми, присущей божеству и выражаемой в словах «Твоя жизнь в моих руках!» Власть такого рода (основа всякой медицинской беллетристики) означает влияние на людей. При этом стремление найти ответ и оказаться правым не является главным компонентом такого мышления.
В Хаусе есть что-то от Прометея: самоуверенный наглец, наделенный божественным даром, удивительным даром диагноста, которого боги решили наказать постоянной болью. В его случае это омертвение мышцы. Хаусу приходится расплачиваться за то. что он такой умник, а остальные идиоты В этом его главный грех.
Если бы грех Хауса состоял в том, что он хорош собой, ему бы не пришлось так дорого платить. Если бы он был богат, деньги заменили бы ему счастье. Если бы он был блестящим спортсменом или супер-шпионом, мы бы вручили ему билет — иди и наслаждайся жизнью. Но беда Хауса в том, что он умен. У него выдающиеся интеллектуальные способности. А что в США, что в Британии общество люто ненавидит незаурядных людей, особенно таких, которые не страдают от ложной с кромности. Всезнайки никому не нравятся. Таких умных надо ставить на место и сбивать спесь.
К этому примешивается хроническая боль, которую испытывает Хаус. Ах ты умничаешь? Так изволь получить кое-что взамен. Неудивительно, что Хаус из того, что отталкивает окружающих, создал шедевр; а когда у него начались боли, он вдобавок стал еще и грубияном — в пику остальным. Его изматывают постоянные страдания. Не стихающая боль разрушает, изнуряет, делает раздражительным. Естественно, он будет подавлять жалость к себе, будет резким с капризными больными или ограниченными коллегами. Он вынужден терпеть дураков и боль. И чем он это все заслужил? Ведь если умственные способности изображать в виде параболы, обращенной концами вниз, он занимает на ней высшую точку. Он испытывает не гнев богов, а месть посредственности. И ему никуда от нее не деться.
Много внимания уделено пристрастию Хауса к викодину, что несколько удивляет британских зрителей.
В Великобритании нам не приходится упрашивать врача дать нам болеутоляющее средство — скорее всего, оно будет единственным из того, что он нам пропишет. Вот почему история с викодином нам не представляется чем-то значительным в структуре сюжета. У нас можно без всякого рецепта в любое время купить кодеин и накушаться им до потери пульса, если только нет нужды в настоящем лечении (хотя, если понадобится слоновья доза, рецепт все-таки необходим). Моя пожилая мать, страдающая от хронических болей, в последний раз пришла от врача с огромными коробками, именно огромными, а в них несколько сотен таблеток кодеина для приема в больших дозах. И так каждый раз, когда она идет к врачу. Она могла бы создать наркокартель, если бы так не мучилась от боли. При этом никакого лечения, никаких направлений на анализы, только масса анальгетиков, поскольку они недороги: в британском здравоохранении способ лечения диктуется экономией. Может быть, Хаусу следует приехать по обмену в какую-нибудь нашу больницу национальной системы здравоохранения, чтобы затовариться необходимыми препаратами, но это будет концом сериала. Улыбающийся, накачанный обезболивающим Хаус, источающий благожелательность — такой номер не пройдет.
Итак, сукиным сыном Хаус не может быть, потому что у него хватает оснований не считать себя ангелом, а у настоящих сукиных сынов их нет. А идиотская система, система здравоохранения, в которой он существует, не позволяет испытывающим боль получить от нее избавление. Это замкнутый круг, в котором пребывает Хаус. Его эгоцентризм и презрение к окружающим осложняются хронической болью, которую коллеги-врачи не желают облегчить.
Помимо того что роль Хауса исполняет великолепный Хью Лори, который всегда будет симпатичен британским зрителям, даже если согласится сыграть Гитлера, наш герой искупает грехи своим бесстрашием и постоянным желанием делать добро, а не то, что социально или профессионально удобно. А это означает, что он ставит на первое место не бюджет клиники, не свою репутацию среди коллег, не их мнение и не строгие административные правила, а благо больного.
Хаус служит напоминанием о том, что люди, делающие благое дело, не всегда удобны окружающим. Между прочим, Лори в обличье Хауса усиливает характер и природу своего персонажа: внешне несимпатичная личность оказывается самым приличным человеком.
Хаус груб, высокомерен и хамоват как с больными, так и с коллегами. Но он излечивает людей, в то время как обходительные врачи в белых халатах стоят вокруг и недоумевают. Такова цена: гак карма распределяет добро и зло. Его грубость, так или иначе усугубленная обстоятельствами, компенсируется его стремлением вылечить больного. Он является необычным примером холистического подхода, для которого не свойственны эмоциональные и поверхностные суждения, причем только по поводу болезней; для такого подхода характерно глобальное видение проблемы.
Несмотря на свою мизантропию, Хаус не улизнет, чтобы сыграть партию в гольф, и не предпочтет лечить богатого больного, если встанет вопрос о спасении чьей-то жизни. Мы не видим, чтобы Хаус по-человечески общался с больными, но если вам в руку вставлен катетер, если вам грозит смерть, то мотивы и поведение вашего спасителя не так уж важны. Хаусу нужна победа. А больной не обязан его любить, чтобы почувствовать все плюсы этого желания победить.
Он также благороден в той степени, которая нравится недовольным и не слишком почтительным британским зрителям. Когда от него ждут гладких речей по поводу преимуществ лекарственной программы в его больнице, он начинает яростно отстаивать свою точку зрения, говоря о коллеге, находящемся в финансовой зависимости от фармацевтической компании, проводящей испытание лекарственного препарата на больных, от которого, как утверждает Хаус, больным становится только хуже. Ну и парень! Если у него такие жесткие принципы, то мы бы перетерпели его высокомерие и грубость во время обследования! Такой не забудет тампон в вашем животе после операции и не назначит сомнительное лекарство, потому что фармацевтическая компания оплатила ему поездку в Венецию. И уж он не смолчит, если знает, что его коллега в чем-то не разбирается.