Загадка Либастьяна, или происки богов
Шрифт:
Остальное содержимое зала допроса оптимистичных мыслей не навевало. Рэт только тяжко вздохнул, покосившись на виднеющиеся в сумраке предметы, предназначенные для развязывания языков особенно упрямым молчунам. Элегор снова попытался вызвать силу Источника или Тоннеля, но не смог даже ощутить ее. Мэсслендские цепочки были сработаны на совесть. Стражники, приковавшие пленных к стене, разожгли огонь в нескольких жаровнях у другой стены зала.
— Какая забота, теперь мы не замерзнем в здешнем холоде и сырости, господа, — язвительно поблагодарил мужчин Элегор, плюхнувшись на пол и, привалившись спиной к холодной,
— Прикуси-ка язык, паренек. Он тебе пригодится, когда принц Дельен спрашивать будет, — посоветовал один из стражей. — А не то и правда у огонька придется погреться.
— Мы и сами ничего иного не желаем, господа, кроме как уладить то досадное недоразумение, вследствие которого у его высочества возникли на наш счет ужасные подозрения! — радостно заверил охранников Рэт, умильно складывая руки.
— Вот и хорошо, — заключил стражник, и мужчины молча удалились, оставив пленников наедине друг с другом, никак не желающей подсыхать грязью на одеждах, пустым креслом принца и массой интересных приспособлений, о которых лично Рэту не хотелось даже думать, поэтому шпион начал петь первую же скабрезную песенку, что пришла на ум. Элегор усмехнулся и подхватил знакомый мотивчик приятным баритоном.
Помузицировать узникам довелось недолго. Довольно скоро дверь в другом конце зала распахнулась. Сначала пара стражников внесла поднос с предметами, в которых лоулендцы узнали собственное имущество, и водрузила его на столик у кресла, рядом с бутылками. Потом стремительным шагом вошел принц Дельен все в том же охотничьем костюме, нисколько не пострадавшем во время рейда, но уже без плотного плаща за спиной. В искусстве менять одежды по двадцать раз на день его высочество сильно уступали своему приятелю из Лоуленда, принцу Энтиору. Проследовав к любимому креслу, мэсслендец опустился в него одним по-змеиному грациозным движением и, впившись а пленников пронзительными голубыми глазами, раздвинул губы в холодной церемонной улыбке:
— Рад, что вы приятно скоротали время до нашей беседы, господа. Прежде всего, по праву хозяина замка и Стража Границ Мэссленда, я желаю знать ваши имена.
— Справедливое желание, ваше высочество, — подскочив с пола, где осталась изрядная буро-зеленая лужа, пылко заявил Грей. Он больше не делал вид, что не узнает принца Дельена, ведь даже самый темный лоулендец имел понятие о том, кто зовется в Мэссленде Стражем Границ, пусть даже никогда и не видел его лично. Желание посплетничать о таинственном, потенциально враждебном и далеком неистребимо в душах живых существ. — Я Грей, а моего легкомысленного друга зовут Элегором.
— Лоулендцы, — мановением руки откупорив бутылку вина и налив себе черной жидкости в бокал, вырезанный из большого сапфира, констатировал Дельен. Пригубил вино и помолчал, смакуя тонкий вкус и давая понять пленникам, что чувствует уровень их силы и ее характер. Развалившись в кресле, принц указал бокалом на чумазого герцога и спросил: — Элегор — знакомое имя. Мы не встречались в вашей столице?
— Имели честь быть представленными, — мрачно буркнул молодой бог. Он как сидел у стены, так и остался сидеть, изо всех сил постаравшись придать своей позе то небрежное изящество, с каким пользовался креслом принц Мэссленда. В личной болотной луже получалось хреново. — Герцог Элегор
— Ах да, теперь припоминаю, — согласился Дельен и чуть прищурился, словно старался разглядеть под слоем грязи истинное лицо знатного пленника.
Принц и в самом деле отчетливо припомнил язвительную усмешку и комментарий, которым Энтиор сопроводил явление герцога в зале на торжественный прием: 'О, вглядитесь в эти черты, принц. С виду самый обычный юноша благородных кровей, но первое впечатление обманчиво. Это исчадие Бездны, настоящее проклятие Творца! Если в Лоуленде, его окрестностях или даже более отдаленных мирах приключится крупная катастрофа, можно с уверенностью сказать, что без участия его светлости, герцога Лиенского, дело не обошлось. Вам несказанно повезло проживать в краях столь отдаленных от все ширящейся сферы его безумных идей'. Теперь принц со всей очевидностью видел, что 'гроза Лоуленда' добралась и до Мэссленда.
— Что же вас завело в топи Хегграша, герцог, сбились с пути в загородную резиденцию? — участливо полюбопытствовал Дельен.
— Нет, — буркнул Элегор, опустив голову, чтобы принц не увидел дерзкий вызов в серых глазах и сцепил руки, так и тянувшиеся еще раз попробовать цепь на прочность. А вдруг удалось бы не порвать цепочку, так выломать из каменной стены вмурованное в нее кольцо и придушить ублюдочного дружка Энтиора без всякой помощи магии? Мысль о хрипящем и багровеющем мэсслендце приятно согрела душу бога, он даже слегка улыбнулся.
— Всему виной пылкая любовь! — выспренно воскликнул Рэт, ввинчиваясь в разговор с энергией штопора на батарейках.
— К грязи или Мэссленду? — колко уточнил Дельен, одной рукой небрежно, с легкой брезгливостью, перебирая разложенные на столе вещи пленников, изъятые при обыске.
— О нет, ваше высочество, любовь к даме и глупость, — поспешно затараторил Рэт, начиная нести ту самую чуть, о которой они сговорились с Лиенским, понурый герцог согласно и тяжко вздохнул. — Так что, если вы спросили бы, принц, кто мы: авантюристы или шпионы, я бы ответил, нет, мы два идиота!
— Вот как? — усмехнулся краем рта Дельен, поощряя болтовню Грея.
— Именно так! Он, — Рэт с такой силой ткнул пальцем в грудь герцога, что и с герцога и со шпиона посыпались ошметки, брызги и комки грязи, — идиот, потому что умудрился поверить, что дама его сердца может назначить свидание в Топях Хегграша!
— Свидание в болоте? — искренне удивился Дельен, из холодных глаз его даже исчезло обычное выражение безграничной скуки, цепко державшей в объятиях душу вот уже много веков. Бог был абсолютно уверен, что худосочный лоулендец врет, как сивый мерин, но принцу было интересно, что именно сочинит длинноносый нахал.
— Я же говорю, что дурак! — горячо согласился Грей, почти начиная верить в ту дичь, что слетала с его верткого языка, и бурно жестикулируя, насколько позволяли оковы, сопровождающие спич 'нежным' позвякиванием. — И я кретин, потому что, во имя верности дружбы потащился с ним, а надо было связать его по рукам и ногам и кликнуть целителей! Дамочка, небось, отставку ему дать хотела. А он все твердил: 'Романтика, романтика!' И где ты, герцог, в этой грязи романтику сыскать собирался? Так и вышло, ваше высочество, что сам влип по уши, едва в болоте концы не отдал, и меня безвинно на погибель завел!