Загадка Либастьяна, или происки богов

Фирсанова Юлия Алексеевеа

Впрочем, Рэту было глубоко наплевать и на ковер и на свой внешний малость расхристанный вид. Куда больше его интересовала Богиня Любви, он словно растворялся в ощущении ее присутствия, купался в запахе Элии, любовался мельчайшим из ее жестов, исполненным женственной прелести и намеком на воплощение скрытых желаний. Язык шпиона по привычке безостановочно молол всякую чушь.

— Королева моя дорогая, — расплылся в ликующей улыбке Рэт, рухнув на колени и простирая руки к богине. — Как я рад тебя видеть! Если я смотрю на тебя, значит, нахожусь в Лоуленде, и

никто не кинет меня в противную грязь, и не будет пытать в холодных подземельях и не спустит на меня адских псов.

— Если вспомнить про ковер, то ты можешь ошибаться, — Элегор с ухмылкой напомнил Рэту про преступление, и, не дожидаясь особого приглашения, плюхнулся в свободное кресло.

— Ах, великодушнейшая и прекраснейшая из всех богинь, никогда не жалевшая шоколада для своего верного друга!!!.. — продолжал петь дифирамбы принцессе Рэт.

— По первому пункту ты ее с кем-то перепутал, — снова вставил герцог, с интересом наблюдая за концертом. Он еще не успел сообразить, что приятель не паясничает, а говорит и делает именно то, что хочет.

Элия тем временем подошла к ползающему по ковру Грею и, твердо положив руку на плечо, второй подняла подбородок мужчины, властно приказав:

— Замри!

— У твоих ног — хоть навек! — пылко пообещал Рэт и сделал попытку обхватить ноги принцессы и покрыть ее брюки многочисленными лобзаниями.

— Это и есть проявление действия твоей силы? — полюбопытствовал Повелитель Межуровнья, изучая поведение шпиона с тем же чуть брезгливым вниманием, с каким надменная дама смотрела бы на дрессированных блошек, откалывающих цирковой номер.

— Одно из ее проявлений, — констатировала богиня, исследовав состояние приятеля. — Ему еще повезло, зацепило лишь по косой, я успела схлопнуть блоки на волне ненаправленного действия, да и характер у Грея не тот, чтобы пострадать необратимо. Сейчас вернется в норму.

Элия продолжала смотреть Рэту в глаза, не давая ему ни вырваться, ни отвести взгляд, пока бог, поначалу лишь наслаждавшийся близостью принцессы, не всхлипнул и не забормотал, делая попытку отползти назад:

— Нет, пожалуйста! Не надо, Элия! Элия! Нет… Нет…

— Что с ним? — снова с холодноватой отстраненностью, в которую завернулся, словно в плащ, ведя разговор с Богиней Любви, спросил Повелитель Межуровнья, интересуясь техникой процесса и испытывая какое-то странное неудовольствие от созерцания.

— Ему сейчас кажется, что я забираю часть его 'я', радость и свет, полет души, — сухо ответила богиня и обратилась уже к Рэту, мягко, почти нежно и печально: — Не противься, мой друг, не стоит. Я знаю твою меру и остановлюсь, когда будет необходимо, я не исковеркаю твоей сути!

— Оставь! Мне так хорошо. Не забирай, Элия! — по искаженному мукой лицу Рэта потекли слезы.

— Надо, милый, — настойчиво повторила богиня и постаралась объяснить необъяснимое, рассчитывая больше на власть звучания своих слов, нежели на логическую стройность доказательств:

— Тебе хорошо и необыкновенно радостно сейчас, когда я рядом, но ты же не сможешь везде и всюду

сопровождать меня. Ты самобытная, уникальная личность, достойная большего, нежели быть игрушкой, домашней зверушкой избалованной красотки. Подумай, пойми, безумная тоска от разлуки не окупится радостью встреч, если не сделать все сейчас, потом станет только хуже. Позволь мне помочь, Рэт, пусть по-прежнему тебе будет лишь легко и приятно со мной, позволь мне наслаждаться твоим обществом, жизнелюбием, острым языком, оптимизмом. Безнадежная страсть выест твою душу до дна, оставив лишь пустую скорлупку страданий.

— Леди Ведьма, — не то ругаясь, не то благоговея, тихо пробормотал Элегор, хрустнув костяшками пальцев, подумав о Лейме. Уж до Бога Авантюристов логичность объяснений дошла в полной мере, только почему-то герцог сильно сомневался, что друга проймут и заставят раз и навсегда разлюбить дословная цитата речей принцессы и красочное описание состояния Рэта.

Грей судорожно вздохнул и оставил попытки сопротивления, сдавшись на милость богини.

— Вот и все, — завершив 'лечение', Элия погладила друга по спутанным волосам, покрытому испариной лбу и отпустила. Шпион мешком осел на ковер, словно лишившись последних сил, и даже не сделал попытки подняться, но, тем не менее, выдавил из себя хрип:

— Знаешь, королева моя дорогая, если минуту назад мне хотелось провести вечность у твоих ног, то теперь осталось только одно желание — прямо тут и сдохнуть!

— Не будь пессимистом, приятель. Отоспись, поешь шоколада и тебе уже захочется убить меня, а не умирать самому, — совершенно серьезно посоветовала богиня.

— Наверное, — широко зевнул Рэт, едва не вывихнув челюсть, и попытался свернуться клубком на мягком ворсе ковра у самых сапожек принцессы. В присутствии Повелителя Межуровнья в гостиной остатки самосохранения предостерегли мужчину от попытки проползти в спальню любовницы.

Элия только покачала головой, но не стала пинать усталого сверх всякой меры шпиона. Прищелкнув пальцами, она телепортировала измученное тело рухнувшего в сон приятеля в его собственную спальню в городском доме, заодно позаботившись о том, чтобы там было тепло, а после пробуждения бедолагу встретил завтрак с горячим шоколадом и большой вазой сластей. Маленьким добавлением к чарам стал звоночек, долженствующий известить принцессу о пробуждении Грея, предусмотрительная богиня собиралась побеседовать с дружком до того, как он явится на доклад к королю Лимберу, и настоятельно посоветовать придержать кое-какую информацию.

Избавившись от страдальца Рэта, не в добрый час заглянувшего в Хранилище Магического Вооружения, Элия повернулась к Элегору.

— Только не говори, что я тоже нуждаюсь в лечении, — подозрительно, но в тоже время и опасливо фыркнул герцог, готовый в случае необходимости защищаться и не только словами.

Всмотревшись в ауру друга, как всегда полную сумасшедших метаний и неистовых завихрений энергии, но не имевшую в своем сумасбродстве никаких иных аномалий, Элия улыбнулась не без облегчения: