Загадка Либастьяна, или происки богов

Фирсанова Юлия Алексеевеа

— Не скажу. Ты все такой же сумасшедший, как прежде, никаких новых отклонений не вижу, что не может не радовать. К счастью, герцог, ты полностью иммунен к воздействию Силы Любви. Поэтому не получил ничего, кроме оплеухи чистой энергией, но к такому тебе не привыкать.

— Иммунен? Да ну? — не сразу поверил в эту добрую весть Гор, перестав выискивать в себе следы внезапной пылкой страсти к принцессе.

Нет, конечно, сама мысль о том, что он может влюбиться в Элию, казалась герцогу полным абсурдом, явной нелепицей, но, как уже успел убедиться бог за свою пусть короткую, но полную ярких приключений жизнь, даже самые абсурдные вещи иногда случаются. Кроме того, Богиня Любви отнюдь не была сварливой тупой уродкой,

способной вызвать у мужчины лишь отвращение. Элегор, бывало, откровенно любовался ее грудью в излишне низком вырезе или точеной фигурой, обтянутой узким платьем, но только видеть добрую приятельницу и советчика в Элии молодому богу казалось куда естественнее и удобнее, чем любовницу на пару ночей. В этом был своего рода упрямый эпатаж: 'Нет! Я не буду таким как все, млеющим от одного только намека на внимание Богини Любви!'

Но, как и любой лоулендец, герцог слышал о силе Элии и относился к ней со сдержанной опаской. Весть о собственной врожденной защите приятно потешила самолюбие молодого бога, когда он понял, что принцесса говорит абсолютно серьезно, и убрала из его души давний отголосок скрытого страха.

— Ну да, — перевернув словечки во фразе приятеля, ответила с усмешкой принцесса, скрестив руки.

— Теперь, когда ты исполнила то, что велел долг, Элия, вернемся к разговору? — сухо попросил Злат и, повернувшись к Элегору, повелел: — Ты свободен, бог.

Каким бы вспыльчивым и упрямым не был герцог, но даже он понимал, что Повелитель Межуровнья — не то существо, с которым можно затеять пререкания, тем более, что в голосе Злата не было той прежней снисходительности, какую замечал за ним Элегор в ту пору, что пришелец из Межуровнья гостил в Лоуленде. А значит, придется уйти, так и не поговорив с Элией.

Герцог отвесил полупоклон и вознамерился встать.

— Подожди, — не менее безапелляционно, чем Повелитель Межуровнья, велела приятелю принцесса, пояснив Злату: — Прежде чем рассказать все тебе, я хотела бы составить полное представление о происходящем. Мне нужно переговорить с Элегором.

Повелитель откинулся в кресле, полуприкрыв глаза, и кивком дал разрешение.

— Начните с того, герцог, как вы проникли в Хранилище, не имея на то нашего дозволения, — холодно подсказала принцесса Элегору, и он явственно почувствовал, что говорит сейчас не добрая приятельница, а принцесса Лоуленда, Советница короля Лимбера, и ничего хорошего от разговора ждать не приходится. Таким тоном она обращалась не часто, но если начинала, то ответ подразумевался немедленный и полный.

Скрытая досада на то, что Элия пыталась отстранить его от дел, проявилась в голосе герцога, когда он резко кивнул:

— Слушаюсь, ваше высочество. В тот вечер, несколько раз безнадежно попытавшись вызвать Лейма, я решил самостоятельно приступить к поискам, для чего собрался использовать заклинание поиска-притяжения. Дождался ночного часа, прошел к Хранилищу, усыпил стражу, открыл дверь.

— Так, стоп, — прервала богиня приятеля. — Что значит открыл? Взломал замок, вскрыл его, используя чары, или дверь была не заперта?

— Не знаю, — нахмурился Гор, не понимая, к чему клонит принцесса. — Я не колдовал, подошел, взялся за ручку, потянул и открыл.

— Ты слышал щелчки замков?

— Да, — сдвинув брови, согласился герцог, припоминая подробности.

— Понятно, — проронила Элия, извлекла из воздуха прозрачную мензурку и, подойдя к Элегору, велела: — Закатай рукав рубашки до локтя.

Герцог удивился, но выполнил просьбу-приказ принцессы без возражения. Богиня поднесла колбочку к руке мужчины с тыльной стороны локтя и, используя часть своего таланта, доставшегося в качестве бонуса к родству с вампирами и год от года проявляющийся все легче, властно прошептала некий приказ одними губами. Венка на руке Элегора с готовностью отворилась, и

тоненький ручеек проворно устремился в мензурку. С добросовестностью и вниманием врача наполнив ее наполовину, Элия снова что-то шепнула, и живительная влага моментально прекратила свой бег.

— Я должна взять твоей крови, чтобы разобраться, почему не сработала защита, — пояснила принцесса свои загадочные манипуляции.

— А что, защита и в самом деле была? — запоздало удивился Гор. — Разбирайся, — и проворчал, оправляя рукав. — Ладно хоть кусаться не стала. Это что же, по твоему слову и кровью истечь можно?

— Легко, особенно если меня разозлить, — равнодушно, без угрозы, согласилась принцесса и, телепортировав мензурку из гостиной, попросила, присаживаясь:

— Продолжай.

Злат, безразличный, неподвижный и прекрасный, словно зловещая классическая статуя, восседал в своем кресле, и только внимательный блеск изумрудных глаз отличал его от мертвого камня и давал понять, что он внимательно слушает.

— Я читал заклинание, когда появился Рэт, — признал Элегор с некоторой неловкостью за свои действия. — Он хлопнул меня по плечу и нарушил концентрацию. Плетение вырвалось из-под контроля. Заклятье подхватило нас и, протащив через миры, вышвырнуло в Топи Хегграша, прямо над каким-то жалким остовом дерева. Падая, я пытался ухватиться за ветку, но она, зараза, обломилась. В руках оказался кисет, кое-как выбрались на корни и принялись отбиваться от гончих, разбираться с находкой некогда было. Не видя другого выхода, мы начали звать на помощь. Примчался патруль мэсслендцев. Рэт надеялся, что страже удастся затуманить мозги, но их возглавлял сам принц Дельен. Нас скрутили, обыскали и отвезли в его замок для допроса. Грей наплел джокерову дюжину мешков чуши о том, что я заявился в топи на свидание к эксцентричной любовнице, но Дельен знал меня в лицо и вряд ли поверил. В кисете, что в мои руки случайно на болоте попал, он обнаружил карту Повелителя Межуровнья. Принц требовал, чтобы я назвал ему того, кто изображен на миниатюре, вот я и ответил, как положено, по полному титулу. Тогда пришел Злат, перепугав Стража Границ до колик в животе, и забрал нас в Лоуленд, потому что мы сказали ему, что лучше тебя о портрете не расскажет никто.

— Очень увлекательная история, — кивнула Элегору принцесса, не выпытывая более подробностей эскапады. Мэсслендского принца по рассказам Энтиора она знала неплохо и вряд ли Гор мог добавить к имеющейся информации бесценные сведения. Куда больше принцессу заботили сейчас другие проблемы: карта Злата и кровь в мензурке.

— Не веришь? — почти оскорбился герцог.

— Ну почему же, — протянула богиня. — Верю. Дело в том, что, как я успела выяснить, контроль за заклятиями поиска карт Либастьяна не возможен в принципе, чары вызывают масштабный резонанс и срабатывают обратной петлей, именно поэтому мы запретили их использование. Верю я и тому, что вы, герцог, способны перенестись именно туда, где ваше пребывание наименее желательно в данный момент — на границу с Мэсслендом, где тысячелетиями тлеют угли конфликта, готового разгореться с новой силой от малейшей искры. И такой искрой вполне может стать, если уже не стало, незаконное вторжение в Топи герцога Лиенского — одного из самых могущественных лордов Лоуленда…

Элегор сделал вид, что ему стыдно, и смущенно кашлянул.

— Удалитесь в свою резиденцию, герцог Элегор, до тех пор, пока вас вновь не призовут обратно, и молитесь Творцу и Двадцати и Одной о том, чтобы приключение ваше не получило в качестве продолжения ноты протеста Мэссленда или, тем паче, объявления войны, ибо тогда первое, что сделает его величество Лимбер, это повесит вас на воротах Лоуленда, лишив почетной привилегии расстаться с головой на плахе от меча Нрэна.

— Я понял, Элия, — резко кивнул герцог, понимая, что на сей раз богиня права.