Загадка лондонского Мясника

Парсонс Тони

Впереди с приглушенным гулом разворачивалась серая лента дороги, машина съедала милю за милей. Я молчал.

– Он давал нам то, чего мы искали. Неуверенным, Адаму и Салману, показывал, что они – часть семьи, страны и тайного мира. Сильным – Хьюго, Нэду и Гаю – внушал, что они умны. Одаренным – Джеймсу, конечно, – что они отмечены Богом. Он говорил нам, что мы особенные, учил смеяться над остальными. Рассказывал о красоте и правде, когда ласкал нас.

Несколько миль Кинг молчал.

– Я выкрутился, – наконец произнес

он. – Не знаю, как я сумел, а другие – нет. Наверное, какой-то инстинкт, которого им не хватало. Они все были по-своему исключительны. Джеймс… Джеймс был гением, истинным талантом. Адам – юное дарование. Хьюго – первый в школе атлет. Гай – сила природы. А Салман… Салман такой трогательный, целеустремленный, он очень хотел стать своим, вел себя как истинный англичанин в отличие от нас. И Нэд… Все любили Нэда. Он был хорошим парнем.

– Почему вы швырнули в него стакан?

– Мальчики взрослели. Раньше они занимались сексом в школе, а потом сидели, читая «Семь столпов мудрости» Лоуренса; затем этого стало мало. Они росли, они были любопытны. Хьюго и Гая поймали в городе с парой местных девушек. Женщины, взрослые женщины, с ума сходили при виде Джеймса. – Кинг рассмеялся. – А Свин по ночам мастурбировал до потери сознания.

Он закусил нижнюю губу.

– В мире школы не было женщин. И тогда директор сказал, что найдет одну и покажет, что мальчишки практически ничего не теряют.

– Что говорил о девушке ваш брат?

– Что ее подали как особое угощение. – Кинг помолчал немного. – Именно тогда я бросил в него стакан. После этого он мне ничего не рассказывал.

Я свернул с главной дороги. Вдали, за пустынными полями, чернели башни Поттерс-Филда.

* * *

Мальчик был слишком мал ростом для своих лет. Поверх белого фехтовального костюма он накинул зелено-пурпурный пиджак.

Школьник сидел на ступеньках главного здания. То и дело откидывая со лба густые черные волосы, он читал книгу в мягкой обложке.

– Хорошая книга? – спросил Бен Кинг.

Мальчишка вздрогнул и поднял глаза:

– Сэр?

– Тебе интересно?

Политик протянул руку. Мальчик отдал ему книгу, встал и смущенно одернул пиджак.

– «Семь столпов мудрости». – Кинг стал читать вслух: – «Наконец Дахум потянул меня за собой: «Пойдем, покажу тебе сладчайший запах из всех». И мы направились в главную комнату, к оконцам на ее восточной стороне, и там, открыв рты, пили легкий, чистый ветер пустыни, пролетавший мимо».

– В твои годы я тоже это читал, – заметил Кинг. – И как тебе?

– Я только начал, сэр. Мне нравится.

Мужчина кивнул:

– Ждешь директора?

– Да, сэр.

– Сегодня индивидуальные занятия?

Бледное лицо мальчика залилось краской:

– Да, сэр. В этом полугодии – каждую субботу по утрам. Сразу после фехтования.

Бен вернул ему книгу:

– Урок отменяется.

– Сэр?

– Иди к себе.

Учись делать выпады и парировать. Подготовь домашнее задание, напиши маме.

Мальчик засомневался, но Кинг хлопнул в ладоши:

– Ступай!

Мы поднялись по лестнице. Дверь нам открыл сам директор, одетый в простое белое кимоно. Сосредоточить на нас блаженный, млеющий взгляд у Перегрина Во получилось не сразу. При виде Бена Кинга на его губах расцвела улыбка, но тут же погасла, стоило ему заметить меня.

– Все ясно, – сказал он.

Мы вошли. Тяжелые парчовые шторы не пропускали в комнату дневной свет. В воздухе висел густой дым от кальяна, стоявшего на дубовом столе. Всюду лежали стопки книг.

– Чем обязан?

– Мы пришли узнать правду, Перри, – сказал Кинг. – В конце концов.

Тут было невозможно дышать. Я раздвинул шторы и открыл настежь окна. На поле для регби шел матч между командами Поттерс-Филда и еще какой-то школы. За ним наблюдали два тренера и ученики. Мальчишки в ярких спортивных нагрудниках несли на футбольное поле конусы и сетки. До меня долетали крики и смех.

– Правду? Ты не посмеешь! Подумай о своей карьере, Бенджамин. Достопочтенный член парламента от… как там называется унылый пригород, который ты представляешь? Я не запомнил.

– Северный Хиллингдон.

Во откинул седую голову на спинку красного бархатного дивана и с достоинством поправил полу кимоно, когда из-под нее показалась волосатая нога толщиной со ствол небольшого деревца.

– Не посмеешь, – повторил он с неожиданной яростью деспота, которому никто еще не смел бросить вызов.

– Жизнь меняется, Перри, – спокойно сказал Кинг.

– Неужели? Вот несчастье.

– Для тебя. Потому что мы наконец-то учимся не презирать жертв насилия. – Кинг помолчал. – Ты злоупотребил доверием. Надругался над детьми, за которых отвечал.

– Гений сам устанавливает правила.

Кинг покачал головой:

– Если ты и гений, Перри, то гений разрушения детских жизней. Сколько их было за эти годы?

– Ты предаешь меня, Бенджамин? Ах ты вонючий ябедник. Стукач. Так это называют? Доносчиков ненавидят все.

– Сотни?

– О, много больше. Тысячи. Среди них – член парламента. – Во рассмеялся. – Политик. Я хотел сделать тебя великим! Помнишь? – Он поднял вялую руку. – Старые добрые дни. Вот Шекспир, вот Лоуренс. А здесь вы, мальчики.

– Ах, Перри, – сказал Кинг. – Но где тогда ты?

Я взял трубку кальяна, вдохнул тяжелый и сладковатый, странно привлекательный запах – нечто вроде пряности, сделанной из бензина и цветов. Ни разу такого не чувствовал, только слышал о нем.

– Что это?

Во шмыгнул носом:

– Нектар богов. – Он улыбнулся, обнажив кривые разрушенные зубы, и стал похож на дряхлого хорька. – Ключи от рая. Сады богов. Читали Алистера Кроули, детектив? Нет? Это не для вас?

Я подошел к нему.