Загадка лондонского Мясника
Шрифт:
– Что случилось с девушкой?
Директор искренне растерялся:
– А мы разве говорим не о мальчиках? Я-то думал, это из-за них меня арестуют и бросят на растерзание толпе. Тысячи мальчишек. Какая еще девушка?
Я отвесил ему пощечину.
– Ай! – Перегрин Во отшатнулся с таким видом, будто я ранил скорее его чувства, чем плоть. – Как больно.
– Аня Бауэр, – сказал я. – Немка. Белокурая, хорошенькая. Двадцать лет назад, когда она попала вам в лапы, ей было пятнадцать.
– А, – вспомнил он. – Вот вы о ком.
Директор
– Спит она. Уснуть и видеть сны.
– Где? – спросил я.
Он смотрел на Кинга:
– Чего ты от меня хочешь, Бенджамин? Чтобы я попросил прощения? Вышел на суд людской и покаялся?
– А как бы поступили римляне, Перри? Греки или Лоуренс?
– Не знаю. Может, лучше выпить чаю и поспать?
Я снова ударил его, теперь сильнее. На впалой щеке осталось красное пятно.
– Где?
– С собаками. С проклятыми собаками.
– Собаками?
– Вот сейчас мне по-настоящему больно. – Во отодвинулся, соединяя полы кимоно длинными костлявыми пальцами. – Вы меня очень расстроили. Полицейские так грубы!
И он расплакался от жалости к себе. Умоляюще взглянул на Кинга:
– Можно мне переодеться, прежде чем мы пойдем, Бен?
– Посмотрите на меня, – сказал я, и Во повернулся. – Что вы с ней сделали?
Он сжал воротник кимоно:
– Я не трогал эту маленькую шлюшку, пока не пришло время ее прикончить. У остальных не хватило смелости.
Кинг смотрел на меня, тяжело дыша.
– Боже, – произнес он, бледнея от ужаса.
– Ключи, – сказал я директору. – Дайте мне школьные ключи. Быстрее!
Он медленно подошел к столу, порылся в ящике и подал мне две связки. В одной были ключи от дома и машины, другая же напоминала те, что хранятся у сказочных тюремщиков: на изъеденном ржавчиной кольце висело штук двадцать ключей всех форм и размеров. Они, очевидно, могли открыть любую дверь в школе.
Я запер Кинга и Во в директорских комнатах, спустился и быстро пошел к старому кладбищу за часовней.
Многие надгробия здесь и в самом деле были настолько стары, что от эпитафий не осталось ни слова. На меня смотрели пустые лица камней. Я отыскал глазами захоронение королевских собак и едва не споткнулся, заметив, что с ним сделали.
Между стволами старых деревьев и ржавыми прутьями оград, за треснувшими серыми склепами и лесом крестов, мелькало озеро черно-красных брызг.
Я направился к нему, провожаемый слепыми взглядами каменных ангелов.
Всю могилу спаниелей кто-то укрыл маками. Тут были цветы, сплетенные крестом, и всевозможные венки из тех, что приносят к памятникам старые воины и дети. Все это не одну неделю пролежало на могилах павших, под дождем и ветром, и теперь разваливалось на части. Скорее всего, часть маков взяли с военного мемориала, остальные собирали по окрестным городкам.
В глазах у меня рябило от красно-черных цветов, ум искал объяснений, однако послание было очевидно: тебя будут помнить.
Хотелось
– Эльза, это Вулф. Простите, сегодня суббота.
Я присел на корточки и коснулся надгробия. Не ожидал, что камень окажется таким холодным. Меня пробрала дрожь.
– Как только повешу трубку, сразу позвоню Уайтстоун и Свайр. Просто вы должны узнать первой.
Я взял цветок.
– Мне нужен ордер на эксгумацию.
У главного здания школы стоял красный «Лексус». За рулем сидела Сири Восс и что-то набирала на своем планшете. Она была в кожаной куртке и джинсах. Увидев меня, блондинка вышла, улыбнулась, но тут же обеспокоенно сдвинула брови:
– Что с вами?
– Простите, – ответил я растерянно. – А что вы здесь делаете?
– Приехала отвезти мистера Кинга в город. Он позвонил. Не хочет, чтобы вы тратили на него время и средства полиции.
Она коснулась моего плеча:
– Вам что-нибудь нужно?
– Я должен идти. Наверх.
– Конечно. – Она помедлила. – Когда будет время и этот ужас закончится, я бы очень хотела с вами поговорить. Мистер Кинг намерен основать благотворительный фонд имени вашего покойного коллеги, инспектора Мэллори.
Она снова дотронулась до моего плеча. Странное прикосновение – рука задержалась чуть дольше, чем принято, и все-таки недостаточно долго.
– Как там миссис Мэллори? – спросила девушка. – Как Маргарет?
– Не знаю, – ответил я, и мне стало по-настоящему стыдно.
Сири Восс улыбнулась и стала подниматься следом за мной по лестнице. Бен Кинг сидел у письменного стола, спрятав лицо в ладонях. Когда он поднял голову, я увидел в его глазах слезы.
– Я узнал этого мальчика, – сказал политик. – Того, которого мы встретили. Узнал. Потому что он – это я. И Нэд. И все мы.
Сири бросилась к нему.
– Где директор? – спросил я, но от Кинга было уже ничего не добиться.
Он рыдал в объятиях хорошенькой помощницы, а та утешала его, точно ребенка. Я прошел по квартире, чувствуя, как в груди поднимается страх.
Из ванной комнаты текла вода, дверь оказалась заперта изнутри. Я попытался выбить ее плечом. Раз, другой, третий. Без толку.
Ноги промокли. Я вспомнил, как поступают в таких случаях, взял себя в руки и, отступив немного, изо всех сил пнул замок. Дверь с треском распахнулась.
Через край ванны свешивалась длинная белая рука Перегрина Во, с нее лилась кровь, по белому полу бежали алые струйки.
Под раковиной лежала аккуратная стопка мягких полотенец, другие сушились на обогреваемой решетке. Я схватил их все и, скользя по мокрому кафелю, бросился к Перегрину Во. Прижал полотенца к его рассеченным запястьям, обмотал вокруг безвольных белых рук, отбросил, взял новые – ткань пропитывалась кровью за считаные секунды.