Загадка Ноттинг-Хилла

Адамс Чарлз Уоррен

Ничто так не вредит реализации преступного плана, как чрезмерная предосторожность, это общеизвестно. В расследуемом деле меры предосторожности, предпринятые бароном, были продиктованы мастерством и почти сверхчеловеческим даром предвидения. Он действовал настолько безупречно, что было практически невозможно уследить в его поступках какой-либо злой умысел; разве что факт своей женитьбы барон предпочел скрыть. Его поведение в отношении молодой служанки хотя и продиктовано, как нам видится, явно преступным замыслом, все же содержит в себе черты явно выраженной филантропии. И даже для обеспечения конспирации заключенного брачного союза (что, в принципе, могло быть осуществлено и без всяких зловещих задумок) меры барон принимал простые и эффективные — трудно к чему-либо придраться. На этот раз он использовал реальные, а не сценические имена — свое и своей жены; он свел к минимуму возможность какого-либо скандала, сняв другую квартиру с тем, чтобы накануне оформления брака и он, и Розали проживали по разным адресам. Что же касается болезни мадам Р**, случившейся в Богноре, то опять-таки

барон вел себя вполне открыто и прямолинейно. Он сразу же выражает свои опасения по поводу яда, обращается к высококвалифицированному врачу, проверяет свои подозрения, назначает соответствующие препараты и увольняет служанку, по чьей вине у мадам Р** случился острый приступ. Но если присмотреться более внимательно, возникнет вопрос по поводу выбора медицинского консультанта. Почему барон отказался воспользоваться услугами местных докторов, у которых была репутация опытных практиков? Почему он настоял на том, чтобы мадам Р** осматривал специалист из другого города, ведь этот человек намеревался через несколько дней уехать из этих мест и, скорее всего, больше уже не возвращаться? Напрашивается вполне убедительный ответ: сельским врачам барон не доверял, предпочитал обратиться к столичному доктору. Однако здесь не исключено, что возможность максимально оперативного удаления каких бы то ни было свидетельств произошедшего в определенной степени повлияла на выбор барона. Подобная предосторожность — имела ли она за собой злой умысел или нет — наводит на следующую мысль. Это важный вывод:

Миссис Андертон внезапно заболела. Она не только страдала от тех же симптомов, что и ее сестра; ее недуг по времени совпал с приступом мадам Р**.

Прежде чем продолжить наш ход рассуждений, необходимо рассмотреть один или два аспекта истории начала болезни двух сестер. Механизм воздействия ядов металлического происхождения (а в нашем случае речь идет в первую очередь о сурьме) на сегодняшний день мало изучен. В Великобритании главным специалистом по данной теме является, бесспорно, профессор Тэйлор. Согласно его мнению, так называемые «болезненные реакции» организма нередко весьма специфичным образом способствуют или же, наоборот, препятствуют воздействию такого рода веществ. Получается, что организм мадам Р**, в силу своих особенностей, изначально был предрасположен к усиленному воздействию сурьмяных препаратов. Несомненно, на нее яд подействовал значительно мощнее; аналогичная доза при обычных обстоятельствах не произвела бы подобного эффекта. Следовательно, вне зависимости от того, кто именно дал мадам Р** принять ядовитое вещество, его дозировка не могла угрожать жизни, хотя, с учетом специфики организма пострадавшей, опасность была очень серьезной.

Мадам Р** с трудом пришла в себя, и барон принял это к сведению при планировании своих дальнейших действий. Трудно сказать с уверенностью, знал ли он в самом деле, что его жена подвержена влияниям, способным сделать ее жизнь еще более шаткой, чем у ее слабой здоровьем сестры. Несомненно было одно: если мадам Р** умрет прежде, чем миссис Андертон, то все надежды барона заполучить наследство в размере 25 000 фунтов улетучатся раз и навсегда. Хорошо осознавая это, он поспешил обезопасить себя от подобного развития событий. Первым делом — а именно это ему сразу же порекомендовал сделать доктор Джонс — надлежало позаботиться об оформлении страхового полиса, и барон воспринял это как руководство к действию. За несколько месяцев он позаботился о том, чтобы восстановить здоровье своей жены: в страховых конторах не должно было возникать никаких осложнений. Страховые полисы, о которых идет речь, были оформлены уже после отравления мадам Р**, после чего болезнь стала неожиданно стремительно прогрессировать. Параллельно с недугом жены барона от столь же тяжких приступов страдала ее хрупкая сестра, миссис Андертон. Если ее смерть наступала до кончины мадам Р**, то у барона появлялась перспектива получить в наследство еще большую сумму.

Итак, для того чтобы барон Р** смог стать обладателем состояния в 25 000 или 50 000 фунтов, должны были оборваться три жизни — мистера и миссис Андертон, а также ее сестры, иначе говоря, его собственной жены. Последовательность смертей определяла размер наследуемой суммы. Если первым отправлялся на тот свет мистер Андертон, то возникала возможность второго брака его жены и, как следствие, прецедент претендования на наследство; если же мадам Р** умирала раньше, чем мистер или миссис Андертон, то шансов на получение более крупной суммы у барона не оставалось. Эти шансы могли стать реальными в случае, если первой этот мир покидала миссис Андертон, затем ее муж и, наконец, ее сестра.

В течение одного года оборвались жизни этих трех людей — с того момента, как ситуация прояснилась для барона. Они умерли именно в той последовательности, которая и обеспечивала ему реализацию планов на получение наследства.

Рассмотрим же обстоятельства, при которых произошли эти трагические события.

Сразу по возвращении в Англию и, очевидно, до завершения хлопот, связанных с оформлением страховых полисов, барон навещает мистера Андертона и незамедлительно узнает о том, что несколько месяцев назад его жена тяжело болела. Эта информация представляет для барона практический интерес. Отныне он знает о полнейшем совпадении и по срокам, и по характеру болезненных симптомов, от которых страдали обе сестры. Мы должны обязательно это иметь в виду при дальнейшем рассмотрении дела.

Далее, барон принимает решение снять апартаменты на Рассел-Плейс. Дом находится в его полном распоряжении пять дней в неделю и все ночи. Единственным другим квартирантом является врач,

который здесь появляется всего два дня в неделю на несколько часов. Он живет довольно далеко, и в случае экстренной надобности вряд ли сможет быстро появиться. В этом доме барон занял первый и второй этажи. В небольшой комнатке на цокольном этаже он оборудовал для себя лабораторию. Ее местонахождение нам с вами надо очень ясно себе представлять, это имеет большое значение в правильном понимании дальнейших событий.

На этой квартире мадам Р** заболевает вновь, хотя и не в столь острой форме. Характер симптомов ее болезни тот же, что и в Богноре. Хотя последствия приступов не так суровы, все же они повторяются регулярно, с интервалом в две недели. И вот приходит черед самого важного, самого удивительного и самого спорного из всех приведенных нами свидетельств.

Что же произошло? Однажды августовской ночью молодой человек по фамилии Олдридж становится свидетелем того, как мадам Р** вышла из своей спальни и, будучи в сомнамбулическом состоянии, спустилась во мраке по лестнице в нижнюю часть дома. Напомним, что этому молодому человеку была оказана любезность, и он поселился в этом доме с тех пор, как туда въехал барон Р**. Спальни барона и его жены располагались рядом. Горела ночная лампа, и по мере того как сомнамбула продолжала свой путь, на стене спальни барона Олдридж увидел тень — очертания мужчины. Эта тень следила за передвижениями мадам Р**. Затем, когда он вновь посмотрел в том же направлении, тень исчезла столь внезапно, что поневоле у Олдриджа возникла мысль: а не галлюцинация ли это? Поразмыслив, он все же пришел к умозаключению, что эта тень была вполне реальной. Молодой человек сошел вниз, к двери спальни барона. Тот спал — или только делал вид, что спит. Узнав от Олдриджа, что именно происходит в данный момент с мадам Р**, барон тотчас же за ней проследовал. Олдридж наблюдал за тем, как он сошел вниз по ступеням по направлению к кухне, а затем вернулся; мадам Р** шла вплотную за ним. Свидетель вернулся к себе в комнату, и вскоре барон зашел к нему со словами благодарности за предупреждение. Он также добавил, что в сомнамбулическом состоянии его жена имела странность заходишь на кухню.

До этого момента все кажется весьма несложным. Что удивительного в том, что больная женщина в состоянии нервического расстройства становится сомнамбулой. В таком состоянии ей удается дойти до кухонного помещения в доме, где она является всего лишь квартиранткой. Что касается барона, то за одним лишь исключением (тень, ведущая наблюдение…) он ведет себя как любой благоразумный и заботливый муж — то есть все идет так, как и подобает в такого рода ситуации. Если отбросить в сторону подозрения в злом умысле, то вся эта история с тенью на стене может рассматриваться просто как плод воображения молодого человека по фамилии Олдридж. По его словам, он хоть и «не был пьян», сам же признавал, что был, «возможно, слегка возбужден», и что в тот вечер он позволил себе с друзьями выпить «немало пива и шанди-гафф». Но на этом свидетельство не заканчивается.

Бывают такие удивительные совпадения, когда вполне заурядные события разбивают самые хитроумные преступные планы. Ведь дело в том, что помимо Олдриджа в ту ночь в доме нашлись и другие свидетели перемещений по дому барона Р** и его жены. Случилось так, что в тот день у домохозяйки возникли проблемы с американским замком от входной двери. Барон, по всей вероятности, об этом ничего не знал. Молодой Олдридж привык попадать домой, пользуясь именно этим замком. Не ведал барон и о том, что служанка по имени Сьюзан Тернер будет вечером дежурить возле входной двери изнутри, чтобы впустить Олдриджа в дом. Как мы уже знаем, у этой девушки был возлюбленный, работавший кочегаром на поездах северного направления. Она предложила ему составить ей компанию во время ночного бдения у входной двери. Олдридж явился домой и отправился в кровать. Любовник служанки должен был быть на своем рабочем месте в два часа ночи. Появление квартиранта наверняка прервало его беседу с подружкой на самом интересном месте; так или иначе, этот железнодорожник уже собирался уходить, но еще находился на кухне, когда мадам Р** спустилась вниз по лестнице. В потемках Сьюзан Тернер поначалу приняла ее за свою хозяйку и, опасаясь, что в свете уличного фонаря миссис Браун увидит ее молодого человека, увлекла его в комнату для слуг. Через окно в этой комнате видно некое подобие площадки между домом и двумя комнатами, пристроенными с задней стороны. Подобное расположение помещений нередко встречается в домах Лондона. Непосредственно напротив окна, выходящего на площадку, находится окно лаборатории барона. По словам свидетельницы Тернер, оно оборудовано «жестяным зеркалом». На самом деле, это не что иное, как металлический рефлектор, обеспечивающий дополнительное освещение. Расстояние между двумя окнами составляет немногим более восьми футов. Ночь была ясная, луна полная; лучи ее отражались светом рефлектора, обеспечивая великолепную видимость. Служанка и ее кавалер из своего укрытия зорко следили за бароном и мадам Р** начиная с того момента, когда Олдридж потерял супругов из виду и до тех пор, пока он их снова разглядел. Вот что они увидели:

Мадам Р** вовсе не заходила па кухню; она прошла прямо в лабораторию, а барон наблюдал за тем, как она оттуда выходит.

Достаточно взглянуть на план расположения помещений, чтобы удостовериться в правдивости данного свидетельства. Как мог барон перепутать собственную лабораторию с кухней?

Но для чего-то ему понадобилось вводить в заблуждение молодого Олдриджа. Вспомним, как он изображал свою благодарность этому невольному свидетелю сомнамбулизма мадам Р**. Барону понадобилось дезинформировать этого квартиранта относительно истинного маршрута перемещений своей жены.