Загадка о тигрином следе
Шрифт:
Однако большинству посетителей рынка на это изобилие можно было только смотреть и облизываться. И никто не роптал на торгашей-мироедов, заламывающих цены. Это могло показаться странным, но здесь в Ташкенте советская власть не препятствовала частной торговле, как это произошло в большевистской России. Сказывалось то, что Туркестанская республика лишь формально входила в состав советского государства, а фактически являлась самостоятельной автономией со своими особыми законами. Правда, крупные частные предприятия всё же были национализированы, однако большинство мелких лавок и заведений полукустарного и кустарного типа были оставлены их хозяевам с обязательством платить
Между тем, кажется, они пришли. Генерал быстро сунул провожатому деньги и тот мгновенно растворился в толпе. Они подошли к одной из лавок. У её дверей сидел старик, одетый в белый чесучовый халат. Его большой живот был обвязан цветными бухарскими шелковыми платками. На жирном лице почти небыло растительности. Узкопосаженные монгольские глаза смотрели лениво из-под седых бровей. В руках толстый купец перебирал длинные черного дерева четки. Перед входом в магазинчик находился прилавок. Он был завален всяческим товаром, начиная с пуговиц и ситца и заканчивая керосиновыми лампами и чугунными утюгами разных размеров и форм.
– У вас остались те деньги, что я выдал вам два дня назад? – зашептал на ухо Одиссею генерал.
– Да. Я потратил совсем немного.
– Тогда купите у него что-нибудь, да выберите вещицу подороже.
– Почему именно у него?!
– Мы должны купить товар у старого Рахматуллы-бая и «поесть» с ним чаю. Но чтобы нас пригласили в лавку, надо показать себя стоящими клиентами.
– Салам алекум – поздоровался генерал, слегка кланяясь. Луков тоже кивнул.
– Мой друг желает приобрести… – генерал замешкался, подыскивая среди груды товара, что-нибудь подходящее. «Нет, только не это!» – мысленно взмолился Луков, когда понял, на что генерал собирается истратить все его деньги. Но именно в самое бесполезное и самое дорогое из того, что тут было, Вильмонт и ткнул пальцем. Огромная граммофонная труба, конечно, не могла не привлечь его внимание – во-первых, она ослепительно сверкала на солнце, притягивая взгляд. А во-вторых, стоила так дорого, будто была отлита не из меди, а из червонного золота.
Однако деньги Одиссея были потрачены не зря. Хозяин лавки был приятно взволнован.
– Вы можете купите у меня и сам граммофон. У меня есть прекрасная машина французской фирмы «Пате» с сапфировыми запасными иглами и набором пластинок.
Приказчики тут же вытащили из лавки указанный аппарат, водрузили его на предварительно накрытый куском материи табурет, и стали крутить пластинки с записями модных лет десять назад песен, романсов, арий из опер, юмористических рассказов и даже уроков французского языка и голосов животных.
Под конец демонстрации из трубы вдруг послышались вздохи и вскрики весьма пикантного характера. Приказчик сделал вид, что смущён:
– Не пойму, как это к нам попало.
Однако же вместо того, чтобы сменить пластинку, он просто перевёл граммофонную иглу на другое место. Игривый голосок принялся весело распевать о прелестях свободной любви. Похоже, желая особо заинтересовать клиентов-мужчин, приказчик, как бы случайно, поставил пластинку с записями порнографического
Содержание пластинки было настолько непристойным, что даже видавший виды бывший жандарм пытался скрыть смущение. Анри Николаевич удивлённо взял пластинку с «клубничкой», и тут же усмехнулся. Он показал этикетку Лукову. Согласно ей вместо безнравственных куплетов на пластинке должны быть записаны романсы знаменитой Анастасии Вальцевой.
– Вот этот фокус! Но нас это не интересует.
Приказчик тут же предложил:
Тогда, может, желаете прекрасный иранский ковёр или превосходный фирменный порошок от клопов? Только на прошлой неделе получили партию из Германии. Он нежно-голубого цвета и совсем не воняет, напротив, пахнет, как ароматнейшее благовоние! У нас есть всё, что может заинтересовать таких респектабельных господ, а если чего-то и нет, то мы в два счёта доставим всё, чего пожелаете с наших складов.
Чувствуя затылками строгий взгляд своего хозяина, приказчики принялись в два голоса зазывать выгодных клиентов:
– Заходите! Пожалуйста! В лавке у нас лучший товар только для самых взыскательных покупателей.
За порогом магазинчика хозяин сделал приглашающий жест:
– Проходите гости дорогие!… Эй, два чайника чаю и всего самого вкусного, – скомандовал он проходившему мимо лавки мальчику из чайханы.
Хозяин провёл гостей через всю лавку в особый закуток, отгороженный занавеской. Похоже было, что сюда он приглашал не каждого посетителя, а лишь тех, в ком видел большую выгоду для себя. Сели. Гости немного побеседовали с хозяином на всякие посторонние темы, чтобы соблюсти положенный этикет. Наконец, генерал подошёл к главному:
– Мне порекомендовали вас знающие люди, уважаемый Рахматулла. Мне сказали, что только вы можете мне помочь…
Тут вернулся мальчишка с заказанным угощением. За чаем лавочник стал расспрашивать гостей, откуда они, и с какой целью прибыли в Ташкент. Но ни слова о деле, на которое намекнул гость. Таков обычай Востока. С делом не спешить. Генерал тоже выдержал вежливую паузу. И только когда почувствовал, что приличие соблюдено, вновь вернулся к делу:
– Мне очень нужно найти одного человека. Он мой старый приятель. Так получилось, что мы не успели закончить с ним очень важный разговор. А адрес он забыл оставить.
– Хм… – старик задумался. – Но кто вам сказал, что я занимаюсь такими делами? Я ведь торговец.
Генерал вытащил из кармана мешочек и стал по одному вытаскивать из него маленькие золотые самородки и выкладывать их на ковёр. Это была часть золота, которое экспедиционеры нашли в сумке утонувшего басмача. Когда самородков стало пять, лавочник спросил:
Ваш друг сейчас в Ташкенте?
Генерал кивнул.
– Хорошо, – согласился торговец и повернулся к одному из помощников:
– Позови Мирзу-писца, я пошлю привет Тоджибеку, а он поможет друзьям найти друг друга.
Всё делалось с купеческой неторопливостью и степенностью. Подошел уличный писец. Сбросил туфли и босым сел на ковер, положил себе на колени дощечку, которая служила ему столом, обмакнул перо в чернильницу и начал записывать под диктовку Рахматуллы. Закончив писать, он прочитал писанное вслух и передал письмо Рахматулле. Тот достал золотые часы на цепочке и открыл крышку. На этой же цепочке висела связка ключей от лавки и амбаров.
– Через два часа подъезжайте с этим письмом по адресу, который здесь записан. Думаю, ещё до захода солнца вы обнимите вашего друга.