Загадка Рунного Посоха: Черный Камень. Амулет безумного бога. Меч зари. Загадка рунного посоха.
Шрифт:
— Я боюсь, что они угрожают Империи, благородный сир…
— Азиакоммуниста тоже угрожает нашей Империи, барон Мелиадус, настоящими мечами и настоящими кораблями, которые могут двигаться сквозь землю. Барон, ты должен забыть о своей вендетте или мы предупреждаем тебя, что ты вызовешь очень большое наше неудовольствие.
— Но, сир…
— Мы тебя предупредили, барон Мелиадус. Выкинь из головы Замок Брасс. Вместо этого попытайся узнать, в каком месте их встретила машина, как они умудрились покинуть город. Реабилитируй себя в наших глазах, Мелиадус,
— Да, сир, — ответил барон Мелиадус, едва сдерживая гнев и злобу.
— Аудиенция окончена, Мелиадус.
— Благодарю вас, — произнес Мелиадус, и кровь застучала в его висках.
Он попятился из Тронного Зала.
Отойдя на расстояние, предусмотренное этикетом, он повернулся и быстро пошел прочь. Он двигался, словно слепой, быстрым строевым шагом, и его пальцы побелели, сжимая рукоять меча, настолько сильно он стиснул ее.
Он шел, пока не достиг большого Зала приемов Дворца, где дворяне ожидали аудиенции Короля-Императора, спустился по лестнице к воротам, выходящим на улицу, подал знак девушкам поднести носилки, уселся в них, тяжело откинулся на подушки и приказал нести себя в свой черный с серебром дворец.
Сейчас он ненавидел Короля-Императора. Сейчас он презирал это создание, что так унизило его, оскорбило, обесчестило. Король Гуон — дурак, если даже не понимает потенциальной опасности Замка Брасс. Такой дурак не достоин править, не достоин командовать рабами, а уж тем более бароном Мелиадусом, Гранд Констеблем Ордена Волка.
Мелиадус не станет следовать глупым правилам Короля Гуона, он будет делать то, что считает нужным, а если Король Гуон будет возражать, он его свергнет.
Чуть позже Мелиадус выехал из своего дворца верхом. Он ехал впереди двадцати всадников, доверенных людей, которые были полны решимости следовать за ним всюду, даже в Йель.
Глава 14
Пустыни Йеля
Орнитоптер графини опускался ниже и ниже, почти задевая верхушки высоких сосен и путаясь крыльями в ветках берез. Наконец он сел в мягкий вереск за лесом.
День стоял холодный, и ветер свистел в вереске, насквозь пронизывая их легкую одежду.
Дрожа от холода, выбрались они из летательного аппарата и огляделись. Никого вокруг не было.
Д’Аверк сунул руку в карман куртки и достал кусок кожи, на котором была нарисована карта.
— Нам надо идти в том направлении, — махнул он. — Только сначала надо затащить орнитоптер в лес и спрятать его.
— Почему бы не оставить его здесь? Шансов, что кто-то найдет его, почти нет.
— Я не хочу, чтобы графине был причинен хотя бы малейший вред, — серьезно произнес Д’Аверк. — Если орнитоптер обнаружат, Хокмун, у нее могут быть серьезные неприятности. Пойдем.
И они поволокли металлический аппарат в леей забросали его ветками. Он доставил их так далеко, сколько у него хватило горючего. Теперь им придется продолжить путь пешком. Четыре дня они шли через леса и степи, и земля становилась все менее плодородной по мере
Это был дикий и красивый пейзаж — никогда раньше Хокмун не видел столь необычной красоты.
— Значит, в Гранбретани еще остались места, радующие глаз, — вздохнул изумленно Хокмун.
— Да, красиво, — согласился Д’Аверк. — Даже дух захватывает. Где-то здесь нам надо найти Майгана. Судя по карте, Лландар находится далеко в горах.
— Тогда поспешим. — Хокмун поправил свой пояс, на котором висел меч. — Поспешим. Преимущество перед Мелиадусом у нас небольшое, но возможно, он уже сейчас на пути в Лландар.
Неуклюже балансируя, Д’Аверк почесал одну ногу о другую.
— Все это хорошо, но боюсь, мои сапоги долго не протянут. В своей дурацкой гордости я выбрал их за красоту, а не за крепость. Теперь я понимаю, что совершил ошибку.
— Я слышал, в этих краях много диких лошадей. Молись, чтобы мы их нашли и парочку укротили.
Но лошадей они не нашли, а земля была каменистой и твердой. Небо над головой пылало необычным сиянием.
Д’Аверк и Хокмун начали понимать, почему население Гранбретани было таким суеверным, когда разговор заходил об этих краях: и в небе, и на земле Йеля было нечто неестественное.
Наконец они добрались до гор.
Вблизи горы были желтого цвета, но с вкраплениями темно-красного и зеленого, гладкие и угрюмые. Странные звери выскакивали из-под их ног, когда они взбирались на скалы, и диковинные, похожие на людей существа с волосатыми телами и совершенно лысыми головами наблюдали за ними из-за скал.
— Когда-то они были людьми, эти создания, — проговорил Д’Аверк. — Их предки жили в этих местах. Но люди Трагического Тысячелетия хорошо поработали.
— Откуда ты знаешь?
— Я читал книги. Именно в Йеле больше, чем во всех остальных областях Гранбретани, ощущались последствия Трагического Тысячелетия. Потому-то он так и пустынен — люди больше не желают приходить сюда.
— Кроме Тозера и этого старика из Лландара, Майгана.
— Да, если Тозер говорит правду. Мы все еще, быть может, гоняемся за синицей в небе, Хокмун.
— Но у Мелиадуса те же сведения!
— Почему Тозер не мог наврать и ему?
Ночь была близка, когда горные создания высыпали из своих пещер и напали на Хокмуна и Д’Аверка.
Они были закутаны в грязные меха, у них были птичьи клювы и кошачьи лапы. Их огромные глаза блестели, клювы раскрывались, обнажая зубы и издавая какие-то звуки. Насколько путники могли видеть в темноте, их было шестеро — трое мужчин и трое женщин.
Хокмун выхватил меч, поправляя маску Стервятника, как он поправил бы обычный шлем, и прислонился спиной к скале.
Д’Аверк встал рядом, и в этот момент мутанты напали на них.
Хокмун ударил первого, оставив широкую кровавую полосу у него на груди. С воплем существо отскочило.