Загадка Рунного Посоха: Черный Камень. Амулет безумного бога. Меч зари. Загадка рунного посоха.
Шрифт:
— Но у нас нет оружия, нет даже нормального платья.
— Оружие и костюмы я смогу взять у Фланы, маски, кстати, тоже. У нее в покоях тысячи трофеев ее прошлых побед.
— Мы должны отправиться к ней немедленно.
— Нет. Мы должны дождаться ее возвращения.
— Почему?
— Потому, друг мой, что Мелиадус может еще спать в ее апартаментах. Имей терпение. Нам везет. Молись, чтобы счастье нам не изменило!
Чуть погодя вернулась Флана, сняла маску и поцеловала почти без всяких колебаний Д’Аверка, как могла бы поцеловать молодая девушка своего любовника.
— Он ушел, — сообщила Флана. — И у меня, Юиллам, возникла мысль оставить тебя здесь для себя одной. Много лет мною владело неугасимое желание, которого не могла я ни выразить, ни тем более удовлетворить. Ты очень близко подошел к тому, что мне все стало ясно…
Он наклонился и легко поцеловал ее в губы, и голос его звучал искренне, когда он произнес:
— И ты тоже, Флана, многое дала мне…
Она неуклюже выпрямилась в своих тяжелых одеждах, натянула на голову маску, а он сказал ей:
— Пойдем, нам надо успеть, пока во Дворце еще не проснулись.
Хокмун последовал примеру Д’Аверка, надел маску, и вновь оба мужчины стали похожи на карикатуры людей, вновь превратились в эмиссаров из Азиакоммуниста.
Теперь уже Флана вывела их из дверей, провела мимо стражников из Ордена Богомолов, которые не последовали за ними, и повела по сверкающим коридорам, пока они не добрались до ее комнат.
— Они доложат, что мы вошли к тебе, — сказал Д’Аверк. — Тебя заподозрят, Флана.
Она сбросила маску Цапли и улыбнулась.
— Нет, — ответила она и пошла по мягкому ковру, покрывавшему пол, к полированному деревянному сундуку, усыпанному бриллиантами. Она подняла крышку и достала длинную трубку.
— В этой трубке, — сообщила она, — яд. Тот, кто хоть раз вдохнул его, мгновенно сойдет с ума и, до того как умрет, будет бегать и дико кричать. Стражники пробегут много коридоров, пока умрут. Я пользовалась этим и раньше. И всегда успешно.
Она говорила об убийстве так нежно, что Хокмун не выдержал и его затрясло.
— Все, что мне надо сделать, — продолжала она, — это просунуть один конец трубки в замочную скважину и нажать на другой конец.
Она положила эту странную трубку на крышку сундука и провела их через анфиладу прекрасно убранных, эксцентрично обставленных комнат в помещение с широким окном, которое выходило на большой балкон. Там, на балконе, аккуратно сложив крылья, стоял орнитоптер Фланы в форме красивой, алой с серебром цапли.
Она поспешно прошла в другую часть комнаты и отдернула занавеску. Там, сваленные в кучу, валялись ее трофеи — одежда, маски и оружие всех ее бывших мужей и любовников.
— Выбирайте то, что вам нужно, и поторопитесь, — шепнула она.
Хокмун выбрал толстую куртку из голубого бархата, чулки из черной оленьей кожи, широкий кожаный пояс с прикрепленным к нему прекрасно сбалансированным мечом и кинжалом в ножнах. Маску он взял убитого им врага Аэровака Микосеваара — маску
Д’Аверк оделся в темно-желтый костюм, ярко-голубой плащ, ботинки из оленьей кожи и выбрал себе меч, почти такой же как у Хокмуна. Он тоже взял маску Стервятника, считая, что двое, принадлежащие к одному Ордену, скорее не обратят на себя внимания, путешествуя вместе. Сейчас они выглядели как самые настоящие благородные дворяне Гранбретани.
Флана открыла дверь-окно, и они вышли на балкон, поеживаясь от холода раннего утра.
— Прощайте, — прошептала Флана, — мне надо вернуться к охране. Прощай, Юиллам Д’Аверк, я надеюсь, что мы еще встретимся. Прощай!
— Я тоже надеюсь на это, Флана, — с необычной для него нежностью ответил Д’Аверк. — Прощай!
Он забрался в орнитоптер и включил двигатель. Хокмун торопливо последовал за ним.
Крылья машины забили по воздуху, и с металлическим лязганьем она поднялась в угрюмое небо Лондры, поворачивая на Запад.
Глава 13
Недовольство короля Гуона
Самые противоречивые чувства боролись в душе барона Мелиадуса, когда он вошел в Тронный Зал Короля-Императора, преклонил колена и начал свой долгий путь к Тронному Шару.
Белая жидкость Шара волновалась больше, чем обычно, и это встревожило барона. Он не так боялся гнева Короля, который мог лишить его могущества и славы, как опасался препятствий в поисках старика-колдуна, живущего где-то на Западе. Барон приблизился к Тронному Шару и взволнованно поглядел на похожий на зародыш образ своего Императора.
— Великий Король-Император, это ваш слуга Мелиадус…
Он упал на колени и склонился до земли.
— Слуга? Ты не особенно хорошо служишь мне, Мелиадус!
— Виноват, благородный сир, но…
— Но?
— Но я не знал, что они собираются отбыть прошлой ночью.
— Ты обязан был почувствовать, что у них на уме, Мелиадус.
— Почувствовать? Почувствовать, что у них на уме, благородный сир?
— Ты теряешь свой инстинкт, Мелиадус. Когда-то ты действовал по его подсказке и не ошибался. Сейчас планы глупой мести заполонили твой мозг, и ты остаешься слепым ко всему остальному. Мелиадус, эти эмиссары убили шестерых моих лучших стражников. Как они их убили, я не знаю, может быть, при помощи какого-то колдовского заклинания, но они убили их и каким-то способом покинули Дворец, а затем вернулись к своей машине, на которой прибыли сюда. Они о нас многое узнали, а мы, Мелиадус, не узнали почти ничего.
— Кое-что мы знаем об их вооружении.
— Вот как? Люди могут лгать, разве ты этого не знаешь, Мелиадус? Люди могут лгать. Мы не довольны тобой. Мы поручили тебе важное дело, а ты выполнил его лишь частично. И без должного внимания. Ты провел время во Дворце Тарагорма, оставил эмиссаров без наблюдения, а должен был постоянно заниматься ими. Ты дурак, Мелиадус! Дурак!
— Сир, я…
— И все это твое глупое помешательство на этой кучке разбойников, что живут в Замке Брасс. Может, ты желаешь обладать этой девушкой? Не по этой ли причине ты ищешь их с такой настойчивостью?