Загадка Рунного Посоха: Черный Камень. Амулет безумного бога. Меч зари. Загадка рунного посоха.
Шрифт:
Граф Брасс откашлялся:
— Даже со всеми этими мощными предметами сможем ли мы нанести поражение столь великой Империи, как Гранбретань?
— У нас есть безопасное убежище — наш Замок, — напомнил Оладан. — Отсюда мы можем, когда захотим, делать вылазки, пересекая измерения. Таким образом, мы сможем вести длительную партизанскую войну, пока не ослабим силы врагов.
— То, что ты говоришь, — кивнул граф Брасс, — верно, но я все еще сомневаюсь.
— При всем моем уважении к вам, сэр, я должен признать, что вы сторонник классической тактики ведения войны, — сказал Д’Аверк. Его
— И полагаю, вы правы, Д’Аверк, — вздохнул граф Брасс.
Боджентль налил всем вина.
— Наверное, нам следует отправиться спать, друзья мои. Предстоит еще немало сделать, и нам надо поддерживать свои силы.
Хокмун подошел к другому концу стола, где были разложены карты. Он потер Черный Камень у себя во лбу.
— Да, мы должны спланировать свои первые кампании со всей возможной осторожностью. — Он принялся изучать карту Камарга, — Есть вероятность, что на месте расположения Замка Брасс сейчас находится постоянный дозор, дожидающийся нашего возвращения. Именно так скорее всего поступил бы Мелиадус.
— Но разве ты не думаешь, что могущество Мелиадуса идет на убыль? — возразил Д’Аверк. — Шенегар Тротт, похоже, считал именно так.
— Если это так, — согласился Хокмун, — то возможно, что легионы Мелиадуса развернуты где-то в другом месте, поскольку при Дворе Лондры существуют, кажется, какие-то разногласия по нашему поводу.
Боджентль сделал движение, собираясь что-то сказать, но лишь склонил голову. Они вдруг ощутили, как по полу пробежала легкая дрожь.
— Этот чертов холод, — проворчал граф Брасс и направился к очагу подбросить еще полено. Полетели искры, и пламя взвилось вверх, отбрасывая по залу багровые мечущиеся тени. Тело графа было облачено в простой шерстяной халат, и он плотнее запахнул халат, как бы сожалея, что ничего больше не одел. Он взглянул в противоположный конец зала, где на стенах висели копья, луки, колчаны со стрелами, палицы, мечи, и его собственный большой меч и доспехи из меди. Большое бронзовое лицо графа было мрачно.
Вновь по зданию пробежала дрожь, и щиты, украшавшие его стены, загремели.
Хокмун взглянул на Боджентля, заметив в его глазах то же ощущение надвигающейся беды, которое испытывал и он.
— Землетрясение, наверное?
— Наверное, — тихо ответил явно не верящий в это Боджентль.
Теперь они услышали звук — отдаленный звук, вроде гудения гонга, настолько тихий, что он был почти неслышен. Они бросились к дверям, и на мгновение граф Брасс застыл в нерешительности, прежде чем распахнуть их.
Затем небо почернело, облака казались синими, кружащимися в сильном волнении, словно небосвод вот-вот должен был расколоться.
Теперь звук донесся снова, на этот раз его было хорошо слышно. В ушах у них загудел голос огромного колокола или гонга.
— Такое впечатление, что находишься в колокольне Замка, когда бьют часы, — тревожно произнес Боджентль.
Их лица побледнели, напряглись, и Хокмун широкими шагами прошел
— Ты о чем-нибудь догадываешься, Хокмун? Какое-то нападение Темной Империи?
— Или ее, или чего-то сверхъестественного, — ответил Хокмун.
Прозвучал третий удар, наполняя собой ночь, раскатываясь эхом по плоским равнинам Камарга, над лагунами и тростниками. Фламинго, встревоженные шумом, закричали, сидя на своих гнездах.
Последовал четвертый — еще громче — огромный всепоглощающий звук судьбы.
Пятый. Граф Брасс подошел к стене и снял свой меч.
Шестой. Д’Аверк заткнул уши, так как звук стал сильней.
— Это, разумеется, вызовет по меньшей мере мигрень, — лениво пожаловался Д’Аверк.
Седьмой. По лестнице сбежала Ийссельда в ночной сорочке.
— Что такое, Дориан? Отец, что это за звук? Он похож на бой часов. От него могут лопнуть барабанные перепонки.
Оладан мрачно поднял голову.
— Мне кажется, он угрожает самому нашему существованию, — проговорил он. — Хотя я и не знаю, почему так думаю…
Когда прозвучал седьмой удар, с потолка посыпалась штукатурка, и Замок сотрясло до основания.
— Нам лучше закрыть двери, — сказал граф Брасс, когда эхо замерло настолько, что он смог услышать собственный голос. Они медленно вошли в зал, и Хокмун помог графу Брассу закрыть двери, наложив тяжелый железный засов.
Восьмой удар заполнил весь зал и вынудил всех заткнуть уши. Громадный гербовый щит, висевший на стене с незапамятных времен, упал на каменные плиты.
В зал начали собираться слуги. Они были страшно перепуганы.
Девятый удар. Окна зазвенели, стекла раскололись и полетели вниз на землю. На этот раз Хокмун почувствовал себя так, будто он находился в море на корабле, который внезапно наскочил на невидимый риф, потому что весь Замок содрогнулся и их просто разметало по залу. Ийссельда начала падать, но в последний момент Хокмун все же успел подхватить ее, одновременно уцепившись за стену, чтобы и самому не упасть. От звука его затошнило, в глазах у него помутилось.
В десятый раз отзвучал огромный гонг, и, казалось, вся вселенная заполнилась этим звуком.
Боджентль рухнул на каменный пол, потеряв сознание. Оладан закружился на месте, прижав ладони к голове, зашатался и упал на пол. Хокмуна тошнило, голова раскалывалась. Граф Брасс и Д’Аверк, шатаясь, пересекли зал, подошли к столу и повалились на него.
Когда удар замер, Хокмун услышал слова Д’Аверка:
— Хокмун, посмотри!
Поддерживая Ийссельду, Хокмун сумел добраться до стола и стал искать взглядом кольца. Кристаллы все до единого разлетелись вдребезги.
— Вот и все наши замыслы партизанских рейдов, — хмуро произнес Д’Аверк. — Кроме того, вероятно, это конец вообще всем замыслам.
Раздался одиннадцатый удар. Звук был глубже и громче, чем предыдущий. Замок сотрясался, а все его обитатели катались по полу.
Когда все стихло, Хокмун на четвереньках пополз к Ийссельде. По лицу его текли слезы боли, а по теплому ощущению в ушах он понимал, что из них сочится кровь. Он видел, как граф Брасс пытается подняться, цепляясь за стол. Уши графа были окровавлены.