Загадка Рунного Посоха: Черный Камень. Амулет безумного бога. Меч зари. Загадка рунного посоха.
Шрифт:
— Я — Хокмун, — просто произнес он и напал на пораженных солдат.
Они отняли жизнь у пяти солдат Гранбретани, прежде чем шум схватки привлек внимание всего лагеря. Галопом примчались всадники. Вокруг себя Хокмун слышал крики и гул голосов. Рука его поднималась и падала в темноте давки, пока в нее не вцепилась добрая дюжина рук, и он почувствовал, что его одолевают. Древко копья попало в его шею, он упал в грязь.
Оглушенного, его подняли и подтащили к высокой фигуре, сидевшей на лошади на некотором расстоянии от основной массы солдат. Маска его была поднята, и Хокмун имел возможность разглядеть его.
— А, приятная
— Я рад, милорд, — отвечал тот. — Надеюсь, теперь я восстановлю свое доброе имя в глазах Короля-Императора?
От звука этого голоса голова Хокмуна дернулась, и он повернулся взглянуть на спутника человека, названного милордом. Когда он узнал искусно выделанную маску Д’Аверка, глаза Хокмуна вспыхнули.
— Так значит, вы предали нас? — заплетающимся языком крикнул Хокмун. — Еще одно предательство? Неужели все предают дело Хокмуна? — Он попытался вырваться и схватить Д’Аверка за горло, но его крепко держали.
— Как вы наивны, герцог Дориан, — засмеялся Д’Аверк и начал устало кашлять.
— Других взяли? — спросил всадник. — Девушку и зверочеловека?
— Да, ваше превосходительство.
— Тогда отведите их в мой стан. Я хочу взглянуть на них поближе. Сегодня удачный день.
Глава 9
Путешествие на юг
Когда Хокмуна и его спутников поволокли по грязи и глине мимо горящих костров, любопытствующих глаз, сквозь шум и суматоху туда, где на ветру колыхалось большое знамя, над лагерем разразилась гроза.
Молния наискось расколола небо, вслед за ней ударил гром. Снова сверкнула молния, освещая лежащий перед ними павильон и знамя. Хокмун узнал это знамя и попытался сказать об этом Ийссельде и Оладану, но его грубо втолкнули в павильон, где в резном кресле сидел человек, а рядом с ним стоял Д’Аверк. Человек в кресле носил маску Волка. А знамя говорило о том, что этот человек — Гранд Констебль Ордена Волка, один из величайших вельмож во всей Гранбретани, Первый Вождь Армий Темной Империи, подвластной Королю Гуону, барон Кройденский — человек, которого Хокмун считал мертвым, потому что был уверен, что сам убил его.
— Барон Мелиадус! — прохрипел Хокмун. — Так вы не умерли в Хамадане?
— Да, не умер, Хокмун, хотя вы сильно меня ранили. Я спасся.
— Немногим из ваших людей это удалось, — тонко улыбнулся Хокмун. — Мы разбили вас, наголову разгромили.
Мелиадус повернул свою разукрашенную волчью маску и приказал стоявшим поблизости капитанам:
— Принесите цепи. Принесите много цепей, прочных и очень тяжелых, Опутайте ими этих псов и заклепайте цепи. Я не желаю никаких замков, которые можно отомкнуть. На этот раз я гарантирую, что их доставят в Гранбретань. — Он поднялся с кресла и подошел посмотреть сквозь глазницы своей маски на Хокмуна. — Вас часто вспоминают при дворе Короля Гуона, изыскивая такие изощренные, такие роскошные камни для вас, предатель. Ваша смерть займет год или два, и каждый миг станет мучителен для ума, духа и тела. Мы истратим на вас, Хокмун, всю нашу изобретательность.
Он отошел и, протянув руку в черной латной рукавице, поднял за подбородок
— Что же касается вас, то я предлагал вам честь стать моей женой. Теперь чести вам не будет, но мужем вашим я все же буду, пока не устану от вас или не сломается ваше тело.
Волчья маска повернулась, оглядывая Оладана с головы до ног.
— Что же касается этого создания, нечеловека, и все же достаточно дерзкого, чтобы ходить на двух ногах и говорить, то он будет ползать и скулить как зверь, каковым и является, и станет вести жизнь, подобающую животному…
Оладан плюнул в усыпанную драгоценностями маску.
— В вас я найду превосходный образец, — язвительно ответил он барону.
Мелиадус круто повернулся, подобрав полы плаща, и тяжело захромал к креслу.
— Я придержу вас, пока мы не окажемся у Тронного Шара, — произнес Мелиадус не совсем твердым голосом. — Я был терпелив, останусь таковым еще несколько дней. С первыми лучами солнца мы отправимся в путь, возвращаясь в Гранбретань. Но мы сделаем небольшой крюк, чтобы стать свидетелями окончательного падения Камарга. Я, знаете ли, провел там целый месяц, смотрел, как гибнут его солдаты, как одна за другой рушатся башни. Осталось совсем недолго. Я приказал задержать последнюю атаку до моего возвращения. Думаю, вам хочется увидеть свою родину… изнасилованной. — Он засмеялся, склонив голову набок, чтобы лучше видеть их. — Вот и цепи.
Появились члены Ордена Барсука, неся огромные железные цепи, жаровню, молоток и заклепки.
Когда Барсуки принялись за работу, Хокмун, Оладан и Ийссельда пытались сопротивляться, но вскоре под тяжестью цепей были повержены на пол.
Затем цепи заклепали, и Хокмун понял, что никакой человек не мог надеяться вырваться из таких уз.
Когда работа была завершена, барон Мелиадус подошел взглянуть на результат.
— Мы поедем по суше до Камарга, потом — до Бордо, где нас будет ждать корабль. Не могу, к сожалению, предложить орнитоптер. Большую часть из них мы используем, чтобы сровнять с землей Камарг, герцог Дориан, — сообщил барон Хокмуну.
Тот закрыл глаза — это был единственный жест, которым он мог выразить презрение к врагу.
На следующее утро их швырнули в открытый фургон, даже не накормив предварительно. Усиленный отряд барона тронулся в путь. Время от времени Хокмун мог видеть своего врага, оказавшегося бок о бок с Д’Аверком во главе колонны.
Погода по-прежнему была грозовой и гнетущей. Несколько дождевых капель ударило Хокмуна по лицу и попало в глаза. Он был столь тяжело скован, что едва мог шевельнуть головой и стряхнуть влагу.
Фургон подскакивал и дергался по ухабам, а оставшиеся далеко позади войска Темной Империи начали штурм осажденного города.
Хокмун думал о том, что со всех сторон его предали. Он доверился Рыцарю в Черном и Золотом, а тот украл у него седельные сумки; он доверился Д’Аверку и оказался в руках барона Мелиадуса. Он вздыхал, думая, что и Оладан предал бы его, имей он такую возможность.
Почти с облегчением впал он в то состояние, что охватило его много месяцев назад после его поражения и захвата в плен гранбретанцами, когда он повел армию против барона Мелиадуса в Германии. Лицо его застыло, глаза сделались тусклыми, и он перестал думать.