Загадка Скалистого плато
Шрифт:
— Представляете, какая штука получилась… Пропала она. И не только трудовая книжка Зубрицкого и его личное дело, но и многих рабочих. Я выговор получила, чуть не угодила в места не столь отдаленные. Следствие шло полгода, выяснилось, что уборщица по ошибке приняла сложенные в углу бумаги за хлам и выбросила. Сейфа у меня не было… Почему вас интересует именно Зубрицкий?
— Мой отец, профессор Лосев, (вы его, очевидно, тоже помните?) перед смертью говорил об Алеше. Вроде надеялся, что я смогу что-то выяснить. Папа не смог это сделать: война, напряженная работа, понимаете… Ну, я пойду, спасибо.
—
Выйдя на улицу, Дроздова направилась в парк. Здесь было пустынно и прохладно. Центральный фонтан сеял мелкую водяную пыль, кричали павлины. Елена Владимировна села на скамейку на берегу искусственного пруда, по глади которого неслышно скользили гордые лебеди.
Как же связаться с архивом К-ска? Если бы она представляла какой-нибудь солидный государственный орган? Борис? Вся ее затея тут же лопнет. Туриев не позволит ей заниматься Зубрицким. О! А Феоктистов? Режиссер студии телевидения. Уж он-то сумеет ей помочь!
Елена Владимировна вышла из парка, позвонила из телефона-автомата на студию.
В трубке раздался тонкий голос Феоктистова.
— Телевидение слушает.
— Тоша? — игриво начала Елена Владимировна. — Звонит Дроздова. Помните такую?
— Вас забыть невозможно, — в тон ей ответил Феоктистов. — Чем могу служить?
— По телефону слишком долго объяснять. Сейчас приеду.
Кабинет Феоктистова был в том же беспорядке, в каком она увидела его в первый раз, так же Тоша копался в бумагах, выискивая нужный текст.
Выслушав просьбу Дроздовой, он воскликнул:
— Момент! Сейчас же свяжусь со студией телевидения К-ска. Есть там у меня дружок, недавно с обменной программой к нам приезжал. Наберу телефон по коду.
— Алло! Глебова, пожалуйста. Станислав, ты? Феоктистов звонит из Пригорска. Просьба: срочно позвони в горархив или в геологоразведочный техникум, узнай все, что касается биографии Зубрицкого Алексея. Отчество? — Феоктистов вопросительно глянул на Дроздову. Та покачала головой. — Точно не знаю. — Он опять посмотрел на Дроздову. Елена Владимировна прошептала:
— По-моему, Георгиевич.
— Георгиевич. Год рождения?
— Двадцатый.
Феоктистов повторил.
— Когда окончил техникум?
— В тридцать восьмом, — выдохнула Дроздова.
Феоктистов опять повторил.
— Ну, всего. Жду. — Положил трубку.
Елена Владимировна, не ожидая расспросов, начала разговор с того, что готовит новое выступление для телевидения, для этого ей необходимо знать как можно больше об исчезнувшем в горах геологе Зубрицком.
— Помню, помню эту фамилию. Вы много доброго сказали об Алексее, — кивнул головой Феоктистов. — А как все-таки мое предложение, чтобы вы попробовали себя в роли… ну, если не диктора, то ведущей программы того же журнала «Природа и мы»?
— Подумаю, тем более, что за помощь надо благодарить.
— Вы пока почитайте, — Феоктистов положил перед нею стопку журналов «Искусство кино», посмотрел на часы. — Начинается репетиция. Глебов позвонит ровно в двенадцать — на телевидении работают люди, уважающие точность.
Феоктистов вернулся в кабинет
— Зубрицкий Алексей Георгиевич, родился двадцать четвертого марта двадцатого года, поступил в техникум в тридцать пятом, окончил в тридцать восьмом, был рекомендован в институт, но отказался. Уроженец города Заволжска. Записали?
— Запомнила… У меня к вам еще одна просьба. Право, не знаю, с какого конца подойти, вы уже и так мне помогли.
— Подходите сразу со всех концов, — Феоктистов посерьезнел. — Наш долг — помогать нештатным авторам не только гонораром, но и практическими делами.
— Не смогли бы вы выдать мне документ, в котором бы говорилось, что я готовлю передачу для вашей студии и что мне необходима помощь со стороны соответствующих органов города Заволжска в поисках родственников Зубрицкого?
— Момент! — Феоктистов выскочил из кабинета. Прошло минут десять. Он с улыбающимся лицом протянул Дроздовой фирменный бланк с напечатанным на нем текстом:
— Председатель комитета подписал с удовольствием, поинтересовался, как скоро вы опять выступите.
— Спасибо. Как вернусь, сообщу…
…Евгения Дорофеевна обратила внимание на ее возбужденность.
— Улетаю. В Москву, — невольно солгала Дроздова. Не может же она сказать правду! — Вернусь скоро.
— Так внезапно улетаешь? Утром вроде еще не собиралась…
— Сейчас лето, с билетами трудно, — продолжала сочинять Дроздова, — один наш сотрудник отменил свою поездку, решил сдать билет… Вот я и подумала: почему бы его не переоформить на себя? Так что лечу…
— А Борис? Он знает?
— Звонила ему, его на рабочем месте нет. Ждать его прихода — значит, потерять возможность вылететь.
В Минеральных Водах Дроздова убедилась, какой магический документ выправил для нее Феоктистов. Билетов в Заволжск не оказалось, Елена Владимировна обратилась за помощью к дежурному по аэропорту. Тот, прочитав письмо просьбу о помощи «внештатному корреспонденту Дроздовой Е. В.», сказал:
— Подождите четверть часа. Обычно мы держим два места на брони. Может, вам повезет, бронь снимут.
Дроздовой повезло.
На следующее утро Елена, волнуясь, подошла к окошечку адресного стола в Заволжске. Она помялась, потом решительно сказала:
— Мне надо знать адреса всех Зубрицких, проживающих в Заволжске. Дело у меня серьезное. — Она коротко поведала о причине приезда сюда. Дежурная, по мере ее рассказа, кивала головой, иногда улыбалась. Когда Дроздова закончила, она проговорила чуточку в нос:
— Голубушка, зачем вам адреса всех Зубрицких? Правда, их не так уж много в нашем городе, но та семья, о которой вы ведете речь, известна каждому старожилу Заволжска. В конце двадцатых годов Георгий Зубрицкий, отец Алексея, прогремел на всю губернию: растратил солидную сумму государственных денег, скрылся. Опозорил нас всех. Бедный Алешка. До войны мы все друг друга здесь знали, город был маленький. Это за последние годы разросся: построили химкомбинат, трубный завод, гидростанцию… Пожалуйста, идите по этому адресу, там живет дядя Алексея Зубрицкого. Всего доброго.