Загадка тауматургии

Борзов Виктор

Нет. Не все так просто. Сэмюэль чувствовал подвох. Ему никогда не везло. Глупо надеяться, что сейчас мир проявит милосердие.

— Эй, — прошептал парень. — Забеги в улей и проверь второй этаж.

Амелия не ответила.

Сэмюэль подошел к металлической двери и приоткрыл. Фея молча сползла по штанине, пролезла в небольшую щель. Он ждал, ждал, ждал долго — левая рука ныла от держания двери. В ульях входные двери захлопывались сами, чтобы не пропускать внутрь желтый смог.

Что-то тяжелое полезло по ноге вверх, и Сэмюэль медленно прикрыл дверь, захромал в улочку между ульями.

—

Ну как?

— Двое на входе.

— Чулять, — приглушенно выругался. Жизнь продолжала вставлять палки в колеса.

Сэмюэль прикусил губу. Левая рука нащупала в кармане плаща камень.

«Как-то попасть в квартиру», — посмотрел вверх.

Он подумал про мгновенное перемещение. Быстро отмел мысль. Отдача разорвет его на части. Что-то сделать с офицерами? Оглушить? Убить? Помотал головой. Убийство не было выходом. Никогда.

Парень сжал камень крепче. Сэмюэль попадет в квартиру иначе. Глубоко вдохнул, закрыл глаза и прошептал старое заклинание для дробления камней. Изменил формулу, избавился от повеления.

Благоговение растеклось по разуму сладким медом. В спине что-то громко хрустнуло, и волну радости иссушило пламя боли. Жар обжег кожу изнутри, мышцы безостановочно сокращались.

В ужасе Сэмюэль отпрянул от стены, ощущения вмиг прекратились. Резко обернулся. По стене расползлась паутина трещин. Отдача связала спину с камнем и сокрушила. Повезло. Он подумал, что сломал позвоночник.

Приставил ноги к стене, прислонил лицо к холодному камню и осторожно постучал два раза. Из неровной стены выехала ступенька — две ноги поместятся с трудом. Сэмюэль не собирался идти. Постучал выше и дальше — выдвинулась ступенька.

Парень опустил колени на первую, на вторую оперся локтем. Полз медленно, вдавливал тело в стену для защиты от отдачи. Это дало плоды — побочное чудо ни разу не ударило в него. Ступенька за ступенькой, ступенька за ступенькой, ступенька за ступенькой.

— Жалкое зрелище, — вяло заметила Амелия. — Можно было возвести всю лестницу за два удара.

— И как? — шепотом спросил Сэмюэль. Разговор отвлекал от взгляда вниз. Любая осечка, и парень упадет.

Фея не ответила.

— Что с тобой происходит?

Она вела себя отстраненно с ночи. Обычно Амелия умничала по поводу и без, указывала на ошибки и играла роль раздражающего учителя. Одним словом — бесила.

Что-то случилось после пробуждения. Сэмюэль не понимал «что».

— Молчи и двигайся, — протянула Амелия. — Рассвет скоро.

Парень добрался до окна. Сквозь щель между шторами виднелся силуэт кровати. От комнаты его отделяло стекло. Приложил ладонь, глубоко вдохнул и...

Остановился. В прошлый раз окно разбилось с грохотом. Фея сказала, что офицеры сидели на лестничной клетке. На залезание на второй этаж ушло много времени, охотники за мистикой могли зайти в квартиру. Это первая беда. Вторая: отдача свяжет ногти. Сэмюэль находился в шатком положении, упасть было проще простого. Он не верил, что выдержит боль в пальцах и не свалится.

Рука потянулась за вторым камнем в кармане. Замерла на полпути. Отдача вызовет боль в любом случае. Парень не подумал о стекле и залез наверх. Путь обратно занимал слишком много времени. Поздно

думать. Пора действовать.

Сэмюэль прикусил губу, вложил камень для создания ступенек в другой карман. Растопырил пальцы и приложил к окну. Навалился телом на стекло — для отвода отдачи и для устойчивости — прочитал заклинание для обращения в пыль.

Ладонь провалилась внутрь, стеклянная пыль с треском посыпалась следом, по окну поползли трещины, и оно под его весом лопнуло десятками осколков. Сэмюэль рухнул в комнату, половицы жалобно заскрипели, Амелия с писком вылетела из плаща — парень упал на живот — и приземлилась на кровать.

Он потерянно лег на пол. Замер. Прислушался. Фея копошилась в простынях. За стенами разговаривали соседи. Сэмюэль выслушивал шаги. Тяжелый топот офицерских туфель, шуршания кителей и бряцания значков в форме глаза на груди.

Их не было. Парень вздохнул с облегчением и полез под кровать.

Сэмюэль хранил там дорогие вещи. Привычка тянулась из детства. Ребенком он не раз скрывал от родителей понравившуюся блестяшку, которую нашел на улице. Папа и мама никогда не смотрели под кроватью или делали вид. Не важно. Кошелек он хранил там же.

Старый мешочек оказался на месте. Положил на покрывало рядом с Амелией и зубами развязал узел. Внутри лежала горка медных монет — нилов. Сэмюэль пересчитал их. Всего сто два медяка. Билет до Фельтшир-Ливеньтауна стоил пятнадцать. Отлично.

Парень сгреб монеты в мешок, завязал узелок красной ниткой и вложил кошелек в карман со вторым камнем. Самое трудное впереди. Осталось купить билет, сесть на поезд и уехать из графства.

Сэмюэль залез в окно ногами вперед, нащупал ногами ступеньку и полез вниз. Спуск занял больше времени. Парень останавливался на каждом шаге, осторожно прощупывал следующую ступеньку, ставил на нее колени и опускал локти на другую.

Внизу он облокотился на стену. Амелия небрежно пропрыгала по лестнице к нему. Фея привыкла к телу. Временами движения казались рваными и дергаными. В остальном она не сильно отличалась от обычной рогокошки.

Это пугало. От мысли, что феи легко притворялись домашними животными, по спине пробежал холодок. Сколько по миру бродило лжезверей? Сэмюэль вспомнил Немо. А лжелюдей?

Остановил себя — подумает об этом позже. В более спокойной обстановке.

Парень выглянул из-за угла. Темнота, огни уличных фонарей горели в темно-желтом смоге. На улице не души.

Сэмюэль задумался. Утром троица придет в участок и сообщит о нем. На осмотр Свалки неудач и допрос местных уйдет какое-то время. Примерно до полудня. Парень должен идти сейчас, двигаться не по дороге, а меж зданий, укрыться в смоге и добраться до вокзала к полудню. У него получится. Обязательно.

Он захромал прочь от квартиры, в которой вырос и провел всю жизнь. Внутри остались грязные вещи, посуда и останки отца. Рукописи, машинка и ваза с каменной пылью. Сэмюэль бросил все.

Парень чувствовал опустошение. Все изменилось в мгновение ока. В повестях отец долго и скрупулезно выстраивал наводки к грядущим событиям, подготавливал читателя, плел длинную паутину из поступков героев. Все ради одной кульминации, краткого и чувственного мига.