Загадка тайного послания
Шрифт:
Работа кистью выглядела так, будто краску наложили очень быстро, на больших слоях краски явно просматривались мазки, лев, тем не менее, выглядел почти живым. Такая огромная сила и мощь. Мортон произнёс,
– А конверт, который вы мне прислали, был сзади?
– Да, да – сзади.
– Не могли бы вы мне показать, где именно?
– Да, конечно – Корвуд снял картину со стены и перевернул ее.
Мортону показалось, что руки у него дрожали. Перекрученный провод, на котором она висела, был почти черным от коррозии.
– В этом углу, – сказал Хелелтайн. Он указал на левый нижний угол. – Подсунуто между холстом
Он выглядел как бы обиженным, будто Мортон предположил, что конверт там не мог находиться; на самом деле, Мортон видел, что маленький конверт можно было свободно подсунуть, где он почти полностью прикрывался широкой рамкой.
– Странно, что никто в магазине его не нашёл.
– Я тоже об этом подумал! Да, да. Но они не нашли. Если бы они нашли его – его бы там не было, да? Он так и стоял, уставившись на Мортона своими больными глазами, держа миниатюру в обеих руках, и вдруг произнёс, как будто до него только что дошло, – Не хотите присесть?
Мортон выбрал мягкий стул с потёртой красной обивкой. Он положил шляпу на пол рядом с ним. Повесив картину на место, Корвуд сел на край прямого стула. Он сказал:
– Мне не следовало пересылать конверт вам, да?
– Нет, конечно, следовало.
– Оно было адресовано вам.
– Конечно. Но вы его не вскрывали.
– Нет, что вы! Прозвучало, как стон от боли. – Нет, клянусь, я не вскрывал!
– Я вовсе не имел в виду, что вы вскрывали. Я просто хотел узнать, может вы в курсе, что там в нем.
– Нет!
Мортон испугался, что молодой человек вот-вот заплачет. Он стал мягче.
– Можно, я задам вам вопрос?
– Да. Конечно. Хотите чаю? Кофе? Корвуд рассеянно оглянулся. – Мой слуга вышел.
– Дата на вашем письме говорит о том, что оно написано несколько недель назад. Сколько времени у вас эта картина?
– Ну, сейчас посчитаю – я приехал в Лондон двенадцатого. Он неожиданно и необъяснимо засмеялся. – Славное двенадцатое. [23] Вы охотитесь? Раньше я часто практиковал. Сейчас уже не могу – звук выстрелов меня нервирует.
23
«Славное двенадцатое» – 12 июля 1690; день, когда североирландские протестанты празднуют свою победу над католиками в битве на р. Бойн.
До Мортона медленно дошло: двенадцатого августа – открытие сезона охоты на гусей, весьма знаменательное событие в жизни охотников-спортсменов. Он ждал продолжения от молодого человека; и когда этого не последовало, он тихо проговорил:
– Итак, вы приехали в Лондон двенадцатого августа…
– Да.
– И купили картину? Я имею в виду, через какое время после того вы купили картину?
– Ну. Дата должна быть на счёте. Если он у меня ещё остался. Они могли бы сказать вам в магазине. В пассаже. Это было – ну, не так давно.
– Сегодня двадцать шестое сентября. Вы отправили мне своё письмо и конверт двадцать девятого августа.
– Ну.
– Итак, это было вскоре после того, как вы купили картину.
– Да, я обнаружил его, когда вешал картину. Я имел в виду, когда мой слуга вешал ее. Он-то и привлёк моё внимание к конверту. Я положил его в свой конверт и написал вам свою глупую записку в
– Миниатюра Грейгарс! Он истерично засмеялся.
– Осел.
Мортон подождал несколько секунд, пока тот успокоится.
– Письмо внутри конверта датировано более двух месяцев назад.
– И о чём это говорит?
– Оно, должно быть, находилось сзади на картине – или где-то ещё – несколько недель, прежде чем вы его обнаружили.
– Я был на войне.
Это означало в Южной Африке – война против буров, [24] война, которая продолжалась очень долго и которая достигла той порочной стадии, когда английская армия стала строить концлагеря. Возможно это и объясняет странность Давид Корвуда. Мортон уже видел молодых людей в таком состоянии после Гражданской войны, молодых людей, которые уже никогда не станут прежними, молодых людей, чьи жизни были искалечены войной.
24
Англо-бурская война 1899–1902 гг. ВеликДавидтании против бурских республик Трансвааль и Оранжевое Свободное Государство.
– Вы в отпуске? – спросил он.
– Нет, я был… я освобождён от военной службы по состоянию здоровья.
Вы доходите до какого-то предела и тогда продолжать не стоит. От вас уже мало пользы. Собеседники тебе больше не доверяют.
– Я участвовал в американской Гражданской войне – промолвил Мортон, желая сгладить напряжение.
– Тогда вы понимаете.
– Немного, пожалуй.
– Тогда вы это видели. Вы видели их. Его лицо болезненно дёрнулось. – Мальчишки. Мужчины, главы семьи. Мой сержант сказал, что мы их выбьем. Так он им сказал. Потом его убили. Правая часть его рта задёргалась в тике. – Они обстреляли нас из артиллерии. Из наших собственных пушек. Наши линии были разорваны. Я послал связного в тыл – мальчишку, одного из моего подразделения, ему было восемнадцать, потом от него остался лишь мундир, ну, понимаете, и одна нога. Милый парень. Из Ланкашира. Я отвёл подразделение назад. Вопреки приказам. При расследовании я так и сказал. Почему они должны умирать вот так, от своих же пушек? Ведь это же неправильно, мистер – Мортон? Ведь так?
Мортон покачал головой.
– Я в медицинском отпуске. Сторона лица Корвуда снова дёрнулась вниз. – Но они собираются судить меня военным судом «За отступление».
Солдат в Мортоне хотел было решительно его осудить; но с другой стороны, его прежнее я говорило – ещё ничего не доказано.
– Все так плохо?
Корвуд снова едва улыбнулся ему.
– Они уволят меня со службы за недостойную провинность.
– Война вам снится?
– Да.
– И вы помните все имена…
– Да, да…
– Вы не ходите выходить из дома.
– Нет – он произнёс это едва слышно.
– Мне не следовало вас беспокоить.
– Я рад, что вы пришли. Корвуд закрыл лицо руками, затем выпрямился, сидя.
– Боюсь, вы можете принять меня за умственно отсталого.
Мортон встал:
– Спасибо за вашу помощь.
– Я подумал, может быть, я что-то мог бы…
«Что-то» – это что? – размышлял Мортон. Что-то ещё? Что-то для меня? Что-то сделать? Затем произнёс:
– В конверте была записка, в которой у меня просили помощь.