Загадка золотого кинжала (сборник)
Шрифт:
Харрисон снова взял лопату и принялся раскапывать насыпанный холмик.
– Не такая уж и трудная работа, – сказал он. – Если он открыл могилу сегодня или вчера вечером, земля будет…
Он вдруг замер, когда лопата застряла в грунте, и ощутил, как короткие волосы на затылке встали дыбом. В напряженной тишине стало слышно, как бегают в траве кладбищенские крысы.
– Что случилось?
Бледность в очередной раз покрыла лицо Питера.
– Я чувствую под лопатой твердую почву, – медленно сказал Харрисон. – Это глинозем, за три дня он слеживается и затвердевает
Питер, пошатнувшись, издал дикий вопль.
– Стало быть, это правда! – вскрикнул он. – Охотник на Волков вернулся из ада и по пути прихватил с собой голову Джона, не раскопав могилы! И это он отправил демона в наш дом, демона-крысу! Призрачную, бессмертную, неубиваемую крысу! Прочь от плоти моей, прочь от духа моего, изыди в Геенну…
– Опомнись, Питер!
Харрисон схватил своего обезумевшего спутника в охапку, но Питер ударил его по руке и высвободился. Повернувшись, он побежал – но не к машине, припаркованной у кладбища, а к противоположной стороне ограды. Не обращая внимания на крики Харрисона, Питер перебрался через ржавое ограждение, оставляя на нем клочья одежды, – и исчез в зарослях.
– Проклятье! – произнес Харрисон, а потом сгоряча добавил несколько слов покрепче. Впрочем, где еще может твориться подобный абсурд, как не в этой дикой местности, среди черных холмов?
В ярости он схватил инструменты и попытался вклиниться в плотный грунт, закаменевший под палящим солнцем едва ли не до плотности железа.
Почувствовав, как пот стекает ручьями, детектив снова выругался. Его крепкие мышцы раз за разом напрягались, он был намерен доказать (или опровергнуть) все крепнущее подозрение. Подозрение, что тело Джона никогда и не было погребено в этой могиле…
Все чаще и чаще, все ближе и ближе сверкали молнии, и низкое грохотание грома раздавалось с западной стороны. Порывы ветра ежеминутно грозили погасить фонарь, и чем быстрее рос холмик вскопанной земли рядом с могилой и глубже погружался копающий, тем яснее раздавался шелест и отчетливее вспыхивали бусинки-огоньки в сорной траве. Слыша вокруг себя скрежетание крошечных зубов, Харрисон невольно вспоминал жуткие легенды о кладбищенских крысах, что рассказывали негры в местности, где он вырос.
Могила оказалась неглубокой. Очевидно, никто из Уилкинсонов не захотел тратить усилий ради покойного брата. И наконец глазам Харрисона открылся грубо сколоченный гроб. С помощью кирки он сумел приподнять крышку, поднес к гробу фонарь и вздрогнул.
С его губ сорвалось проклятье. Гроб не был пуст! В нем лежало обезглавленное тело.
Харрисон вылез из могилы. Его ум пытался собрать фрагменты мозаики воедино. Ее кусочки быстро становились на места, и складывался рисунок, пока что еще тусклый и неполный, но вполне внятный и логичный. Детектив решил взглянуть на лежащую рядом завернутую в ткань голову – и тут-то испытал самый настоящий
Голова пропала!
Харрисон ощутил, как ладони покрылись холодным, липким потом. Потом до него донеслись пронзительный писк и скрежетание крохотных резцов.
Он схватил фонарь, направил свет в ту сторону и в траве рядом с кустами на краю поляны увидел что-то белеющее. Кусок материи, в который была завернута голова… А за ним копошилась черная, бесформенная, многотелая груда.
Разразившись проклятиями, Харрисон прыгнул вперед, с силой ударив ногами прямо в центр этой живой отвратительной массы. Кладбищенские крысы, пронзительно визжа и отбрасывая крохотные стремительные тени, брызнули в разные стороны от головы. Харрисон содрогнулся…
Уже не лицо Джона Уилкинсона мертво смотрело на него в свете фонаря, а белый, скалящий зубы череп, на котором остались лишь клочья истерзанной плоти. Пока детектив раскапывал могилу, кладбищенские крысы изгрызли плоть на голове мертвеца.
Харрисон нагнулся и поднял омерзительный предмет – сейчас уже трижды омерзительный. Он обернул его тканью, а когда выпрямился, ожившее вновь чувство тревоги заставило его вздрогнуть.
Со всех сторон на него смотрели горящие в траве красные бусины глаз. Лишь страх удерживал крыс, едва ли не воющих от ненависти.
Демоны – вот как называют их негры, и сейчас детектив вполне мог бы согласиться с этим.
Крысы разбежались. Харрисон вновь повернулся к могиле – и тут из кустов за его спиной метнулась темная фигура. Он не видел ее, но услышал топот позади себя – даже сквозь гром и звучащий со всех сторон яростный крысиный писк.
Харрисон обернулся, пригибаясь и одновременно выхватывая пистолет, но едва только оказался лицом к лицу с нападающим, как подобный раскату грома звук раздался у него в голове – и словно искры посыпались из глаз.
Качнувшись назад и выстрелив вслепую, Харрисон закричал, когда вспышка осветила того, кто нанес ему удар: страшную фигуру, полуобнаженную, в краске и перьях, с томагавком в руке, – и могила оказалась позади Харрисона. Он упал.
Прямо в нее.
Очутившись в могиле и едва не разбив голову об угол гроба, он ощутил мгновенное головокружение и тошноту. Затем мощное тело Харрисона обмякло, и, как тени, со всех сторон, в исступлении от голода и жажды крови, к нему устремились крысы.
Оглушенному Харрисону чудилось, что он лежит в густой тьме одного из худших кругов ада и что эту тьму не рассеивает даже свет адского огня, полыхающего рядом. Триумфальный визг обитателей преисподней раздавался у него в ушах, пронзая их раскаленными вертелами.
Он явственно видел их – пляшущих вокруг адских демонов с крысиными мордами, кромсающих его плоть.
И вдруг тьма поблекла, стала менее густой. Детектив обнаружил, что лежит не в преисподней, а на крышке гроба в раскопанной могиле, адские огни оказались вспышками молний на темном небе, а демоны приняли облик крыс, которые бегали по телу Харрисона, вгрызаясь в него острыми, точно бритвы, зубами.