Загадки истории. Крымское ханство
Шрифт:
Ханская власть в Крыму выступает, таким образом, во многом производной от власти османского султана, и татарский хан способен действовать самостоятельно и независимо лишь в тех пределах и до того момента, пока его действия не входили в противоречие с интересами Турецкой империи. Продолжительность пребывания крымского хана во власти напрямую зависела от благоволения сюзерена по отношению к своему вассалу, последнее же можно было снискать ревностным соблюдением интересов султана и верной ему службой.
Вся политическая история Крымского ханства протекала при постоянном противоречивом взаимодействии двух начал – местного крымско-татарского и внешнего турецко-османского. Первое из них стремилось к наибольшей возможной самостоятельной политике, второе же желало утвердить свое реальное доминирование в регионе,
Что же касается внутренней жизни Крымского ханства, то она регламентировалась нормами обычного татарского права, носившего название «чингизова т"oрэ». В источниках это неписанные правовые установления обычно называли также «старым обычаем чингизидским», «старыми обычаями (правилами) татарскими», «обычаями прежних царей чингизидских». Хусейн Гезар-Фенне, характеризуя правовую систему татар, отмечал: «Существующие у них постановления все канонические, которые они на своем языке называют т"oрэ, хотя они относительно вероисповедания своего претендуют, что они, мол, ханэфитского толка». Согласно т"oрэ регулировались как бытовые отношения, так и вопросы престолонаследия.
Татары противопоставляли свои традиционные правовые нормы «новому закону», который вводили на подвластной им территории Крыма турецкие власти. По поводу взаимодействия «чингизовой торэ» и вводимых турками «законов шариата» сохранилось любопытное предание, записанное со слов крымского хана Мюрада І Герая. Этот правитель, характеризуя своего предшественника Селима І Герая, которого недолюбливал, заявил, что тот «слишком уж подчинялся велениям царей османских и совершенно упразднил т"oрэ чингизкую; применяя ко всякому делу шариат, он причинил вред Крыму». Этот хан якобы бросился в другую крайность, напрочь запретив применение законов шариата и назначив в качестве верховного государственного судьи т"oрэ-баши. И лишь когда некий почтенный мудрец Вани-эфенди сделал хану замечание, сочтенное тем справедливым, действие права свода писаных мусульманских законов было восстановлено.
Кроме сосуществования двух правовых систем в Крымском ханстве на части территории действовала турецкая администрация, параллельно ходили две монеты – татарская и турецкая, а часть повинностей местное населения несло и в пользу местной знати и татарского ханства, и в пользу Османской Турции. В целом же на территории Крымского ханства чеканили около 25 монетных единиц, преимущественно медную и серебряную разменную «мелочь» низкого номинала, тогда как полновесная серебряная и золотая монета поступала из Турции, России, Польши и стран Западной Европы.
Государственная власть крымского хана ограничивалась коллегиальным советом из представителей высшей знати ханства – гьорюнюш/корниш, или Диваном. Этот государственный орган – «зал управления и правосудия», который русский послы называли «думой» («Земской думой») – можно считать высшим государственным советом, ведавшим сбором казны ханства и использованием бюджетных средств, бывшим верховной судебной инстанцией и департаментом международной политики. Именно он ратифицировал международные договоры, давал согласие на решение хана начать военные действия, имел право в качестве высшей судебной инстанции пересматривать решения нижестоящих судов. Лишь Диван мог осудить на смертную казнь. В целом без соизволения на то Дивана хан не мог ни принять ни одного значимого решения, ни предпринять ни одного важного шага: «…хан без юрта никакого великого дела, о чем между
Организацией заседаний Дивана занимался капыджи-баши – специально уполномоченный администратор-распорядитель. Каждое собрание происходило по строго предусмотренному ритуалу, во время которого входившие в Диван представителя знати занимали отведенные им места согласно статусу и достоинству «по обычаям и правилам». Так, калга-султан, как первый наследник и правая рука хана, располагался справа от него, а нурэддин-султан, как второй наследник, занимал место слева.
В составе Дивана в целом выделяли Большой и Малый Диваны, отличавшиеся по своему составу. В состав Большого Дивана входили представители «всей земли» – все без исключения мурзы и представители простонародья, «лучшие» из «черных людей» («кара халюк»). Малый Диван состоял исключительно из представителей узкого круга высшей знати. Задачи входивших в Диван чиновников можно охарактеризовать словами известного турецкого историка второй половины XVII в. – начала XVIII в. Мустафы Найма (1655–1716 гг.): «Надлежит, чтобы вельможи, состоящие государственными советниками, находились на стороне интересов полезных и благих для государства; а не обладающие способностью самостоятельно и с здравою мыслью вникать в сущность обстоятельств не должны, следуя соображениям других, никаких дел внушать падишаху. Они должны изображать как следует благо и зло, пользу и вред того дела, о котором спрашивают их совета, и, говоря: “вот это согласно требованию разума, целесообразно”, должны представлять султану соображения о результатах со всеми случайностями их, ибо давать ход делу, уклоняясь в одну сторону и игнорируя другие речи, чрезвычайно вредно».
Большой Диван, который правильнее называть курултаем – общеплеменным (общегосударственным) советом, – собирался нерегулярно, в случае необходимости, чтобы либо решить крайне важные вопросы общегосударственной политики (в этом случае его можно назвать референдумом), либо чтобы узнать мнение народа о том или ином ханском решении (плебисцит), либо обсудить какой-либо важный вопрос без принятия окончательного решения (народное собрание). Именно Большой Диван можно было использовать в случае противостояния хана с представителями знати для того, чтобы утвердить или отвергнуть то или иное решение. Малый Диван собирался относительно регулярно для решения текущих вопросов.
Крайне влиятельной и сильной была в Крымском ханстве местная татарская знать, от которой зависело назначение и смещение хана, вследствие чего крымский властелин вынужден был постоянно заигрывать с ее представителями, от благосклонности которых во многом зависело его пребывание на престоле. Власть хана была, таким образом, ограничена не только волей османского султана, но и своеволием местной крымской татарской знати, представители наиболее знатных родов которой – карачи-беи – выступали ближайшими советниками хана. Мухаммед Герай не зря сетовал, что «становящиеся ханами, по необходимости, забывая свой долг служения дому Османскому, предаются изысканию средств против собственной немочи. Из боязни за собственное благополучие они не решаются поступать вопреки праву беков и мурз, даже и виду в этом не показывают. Снискиваемые ими деньги и благосостояние отдают им; живя под сению их охраны и мороча пустые головы татарских народцев, тоже носят ханское звание: да и как иначе возможно быть самостоятельным падишахом?»
Уже с XIV в. особенно укрепились несколько знатных родов: Ширины, Мансуры, Барыны, Седжуиты, Аргины, Кипчакские, Яшлавские (Сулешевы). Бейлики (уделы) этих кланов были практически самостоятельными владениями, мало зависевшими от власти эмира-темника и имевшими собственную администрацию, суд, войско. Наиболее сильными и состоятельными были ширинские беи, владения которых простирались от Перекопа до Азовского моря. Мансуры владели евпаторийскими степями, Аргины – землями вокруг Судака и Каффы, а беи Яшлавские – регионом между Кырк-ер (Чуфут-Кале) и рекой Альмой. Влияние этих четырех родов было столь велико, что современные исследователи считают возможным говорить о разделении политической власти на полуострове между ними и правящей династией Гераев. Именно из главных родов Крыма происходили так называемые «карачи» – главные советники хана.