Загадки матриархата: Антропогенез, история, миф: монография

Чураков Димитрий

Взгляды, близкие академику Рыбакову, высказывали и другие авторы как в СССР, так и за рубежом. Все, кто серьёзно занимался искусством древнейших неоантропов в позднем палеолите, могут подтвердить большую распространённость женских образов в искусстве человека современного типа и большую редкость мужских, иногда при полном их отсутствии. Опираясь на материальные свидетельства прошлого, учёные и приходят к выводу о существовании в древности культа Богини – Небесной Матери.

Очень возможно, что, как это и следует из некоторых приведённых выше выводов академика Рыбакова, образ Богини Неба – Великой Матери мог на определённых этапах его развития персонализироваться в образе Солнца и/или солнечного света. В любом случае, хотя в историческое время на Руси и в других

славянских землях солнечное начало ассоциировалось с богами-мужчинами (Дажьбог и др.), но в более ранние эпохи у славян и их предков изначальное солнечное божество всё же действительно – женское. Это, по всей видимости, – Коло (сравним с «кхала» – санскритским названием солнца), Коляда и т. д. Посвящённые Коляде празднества (колядки) отмечались в декабре и были связаны с днём зимнего солнцеворота. Из этого можно заключить, что Богиня олицетворяла не просто Солнце, а его круговое движение в мировом пространстве [30] .

30

Позже символика Коляды неоднократно переиначивалась под новые религиозные представления, в результате чего память о древнем солярном божестве сохранялась даже во времена христианства. Само слово филологи и К° (например, М. Фасмер) пытались выводить из латинского kalendae-calendae, где календы означали первый день месяца. Но между первым днём каждого месяца и новогодними праздниками, как мне видится, разница существует, не так ли? Логично предположить обратное заимствование: в латинском языке индоевропейское обозначение первого дня стало нарицательным и начало обозначать первый день каждого месяца.

Целостную картину матриархата и порождённого им мифологического наследия воссоздал в своих трудах Роберт Грейвс. Хотя многие у него на родине в Великобритании, а также у нас считают его в большей степени поэтом, а не учёным, в действительности Грейвс проделал очень серьёзную исследовательскую работу. Его выводы продолжают стройную традицию, возникшую в британской и европейской историографии ещё в XIX веке. Согласно ей, матриархат стал трактоваться как важный этап в развитии человечества. Позже выводы учёных, стоявших на подобных позициях, стали подвергаться всё большей критике со стороны учёных, убеждённых в том, что решающую роль в человеческой истории сыграли вовсе не женщины, а мужчины. Однако Грейвс до конца своей жизни оставался верен романтическому восприятию эпохи, когда миром, по его мнению, правила Великая Богиня Мать. Важно, что он изначально признавал её вселенский, небесный характер, тогда как привязка Богини исключительно к Земле, к культам плодородия и земледелия, по его мнению, возникла позже, в результате снижения первоначального мифологического образа.

Оригинальную концепцию матриархата автор сформулировал в двух главных трудах своей жизни «Белая Богиня» и «Мифы Древней Греции». Она разбросана на сотнях страниц и подтверждается Грейвсом сотнями примеров из различных мифологических систем: пелазгийской, месопотамской, хеттской, египетской, эллинской, римской, иудейской, кельтской, германской. «Небесным символом богини была не только луна, – писал Грейвс, – но (судя по Гемере в Греции и Греине в Ирландии) и солнце. В древнем греческом мифе солнце, однако, уступает первенство луне; она внушает больший суеверный страх, не теряет своей яркости к концу года и, кроме того, наделяется правом решать: давать ли воду полям» [31] .

31

Грейвс Р. Мифы Древней Греции. М., 1992. С. 7.

Наблюдения за Луной позволили древним людям выделить три её основные фазы: молодая, полная и убывающая Луна. Эти фазы Луны древний человек соотнёс с тремя возрастными этапами жизни женщины:

девственница, нимфа (женщина в брачном возрасте) и старуха. Кроме того, три лунные фазы были соотнесены с этапами годового движения Солнца, что позволило изобрести древний календарь. В отличие от нашего, в нём было не четыре, а всего три времени года. Молодая Луна и девушка-невеста в нём соответствовали Весне. Лето символизировало полную Луну, женщину-нимфу, готовую к замужеству и вступающую в брак. И наконец, вполне ожидаемо зима стала олицетворять убывающую Луну, человеческую старуху. Три фазы этого календаря отражали не только небесный бег Солнца, но и жизнь земли. Тем самым Богиня Мать получила и своё земное воплощение: «Её стали идентифицировать с сезонными изменениями в растительной и животной жизни, – поясняет Грейвс, – а следовательно, и с матерью-землёй, которая в начале вегетативного года производит только листья и бутоны, затем – цветы и плоды и, наконец, перестаёт плодоносить» [32] . Важность этого наблюдения следует подчеркнуть – как видим, Грейвс доказывает, что образ Матери-Земли был более поздним и вторичным по отношению к небесной сущности Богини Прародительницы.

32

Там же. С. 7.

Ну и наконец, три фазы движения Луны по небу, как о том пишет Грейвс, легли в основу разделения древним человеком Вселенной на три части. Грейвс утверждал, что Великую Богиню древности «можно представить в виде ещё одной триады: девушка верхнего мира, нимфа земли или моря и старуха подземного мира, персонифицированные соответственно в Селене, Афродите и Гекате. Эти мистические аналогии объясняют священность числа три… Однако поклонявшиеся богине-луне ни на миг не забывали, что имеются в виду не три богини, а всего одна» [33] . Этот вывод Грейвса так же чрезвычайно интересен и значим – мы, по сути, видим, когда и каким образом древний человек приходит к пониманию единства божественного начала в трёх лицах, ипостасях, проявлениях. Первоначально эта идея пришла как результат наблюдений за небесным движением Луны – женского божества Великой Матери. Тем самым троичность, Троица – это порождение матриархата, во времена которого абстракция троичности была не только логична, но и понятна, поскольку очевидна. Идея единства в троичности оказалась столь сильной и привлекательной, что дожила не только до наступления патриархата, но и до наших дней. В сильно переосмысленном виде, потеряв свою очевидность и логичность, она превратилась в нерушимую религиозную догму и жива в некоторых современных мировых конфессиях. А кто-то из шутников, может быть, припомнит три источника и три составные части единственно верного учения – марксизма…

33

Там же.

Как справедливо указывает Грейвс, на заре истории в человеческом обществе родство велось по материнской линии. Тому было несколько причин, одной из которых было отсутствие у людей не только института отцовства, но даже элементарного понимания роли мужчины в продолжении рода. Пережитки этих представлений автор находит, например, в космогонических мифах пеласгов. Согласно реконструкции их верований о сотворении мира, Вселенная была порождена Богиней всего сущего Эвриномой, которая забеременела от созданного её движением ветра, превратившегося в змея Офиона. «Вот почему северный ветер, – подводит итог Грейвс, – который также зовётся Бореем, оплодотворяет: вот почему кобылы, поворачиваясь задом к этому ветру, рождают жеребят без помощи жеребца» [34] .

34

Там же. С. 15.