Загадки русского заполярья
Шрифт:
В ново–перс. abrй, barй звук 'а' - это еврейский артикль перед корнем или перед всем словом, — в подражание ивритской манере речи. То же самое и в македонском 'а–бро–й–тес', где ''-тес'' это суффиксы, имеющие вообще–то всё ту же, семитскую природу, а 'й' - это же вставной ивритский 'Йод (Йуд)'.
Вероятно, и греч. 'о–ф–ри–с — ещё имеет связь с македонским искажением рассматриваемых слов.
Корень ро, ru (или rй, — что–то вроде русского 'рю') - это ''почти еврейский'' всё тот же корень Р–В (но неграмотно иноземцами воспринимавшийся на слух: Рэш–Вав вместо Рэш–Вэт, и вследствие этого давший иное прочтение производных);
В еврейском языке вариант прочтения какой–либо буквы определяется правилами этого языка, но в иноземной речи эти правила точно заимствовать не удаётся.
(Пользуюсь поводом привести показательный, аналогичный пример производных с подменой буквы Бэт, Вэт, читающейся как Б или В, и буквой Вав, которая читается как В, У или О.
Сл. ЛУНА, написанное ивритскими буквами через Вав, можно прочесть как ЛеВаНа, что означает ''белая''. Лунами отсчититывалось время долгого пути. Сл. ЛУНА, бывшее еврейским иносказанием, вошло в ряд европейских языков.
Следующие громотеи иноземцы, писавшие на своей тарабарщине еврейскими буквами, в слове ЛУНА, воспринимаемом ими только на слух, вместо буквы Вав, означающей здесь звук У, обошлись без этой буквы, заменив её точками указания огласовок. Тогда в письме без знаков огласовки слово стало читаться наугад чаще всего как ЛЕНА, считающееся, конечно же, греческим.
Великая сибирская река названа рахдонитами этим женским именем. Большие реки они величали людскими именами: ЯНА, ЛЕНА, ЕНИСЕЙ, и, должно быть, ОБЬ.
Когда–то мне довелось во время турпохода увидеть между сопками с высоты одной из сопок на расстоянии десятков вёрс блеск реки Колыма вдоль её течения у одного из её изгибов. Какое впечатление на усталых путников, взобравшихся на Верхоянский хребет, производит сияющая река Лена, не трудно себе представить.
Слова, производные от ЛЕНА (''лучезарная'', как небесное светило в ночи):
heЛЕНА (добавлен еврейский артикль, — знак особого внимания;
ЭЛЕНА, ЭЛЕН (от этого артикля осталась лишь его огласовка);
ЕЛЕНА (первый гласный Э по- русски, конечно же, стал йотовым, — Е = йэ);
SELENA (SE — это еврейское Зэ ''это'' в этом латинском имени, — От еврейского «ЗЕ», заимствованного в речь древних русов в точном его смысле и звучании, ныне остались лишь слова 'сей', 'сего', 'сия', 'сие', 'сиё', 'сии', 'сегодня', 'сего года', 'до сих по пор'.);
ЗЕЛЕНА (первая нежная зелень на фоне прошлогодней увядшей природы кажется как бы светящейся призрачным нежным цветом. Слово 'свет', как известно, от 'цвети, цвести, цвели'. Уточнение:
ивр. корень Цадэ–Вэт–Аыйн означает 'окрас, краска'; русский корень 'крас' тоже происходит от своего ивритского слова, что при случае будет показано обстоятельно.
Сл. МЕСЯЦ (каждую ночь среди звёзд на новом МЕСТЕ, МЕСЦЕ) - тоже еврейского происхождения. В сл. МЕСТО (укр. МIСТО, латин. ISTO; ''то, что ЕСТь'') видим ивр. оконч. О (Вав), приставку М (Мэм) и производный от ивритского 'Йуд–Шин,Син' уже русский бывший корень ЕСТь (в других языках это слово EST, IST, IS, др. — рус. ЕСи, ЕСь, ивр. ЙЕШ (Йуд — Шин[Син]), хеттс. ЭШТИ, греч. ЭСТИ, латин.ЭСТ, санскрит АСТИ, др.герм. ИСТ).
К углублению в эту тему мы ещё вернёмся, чтобы увидеть то, что не могли видеть с должностных юдофобских
А пока вернёмся к словам БРОВЬ и БРОВКА.
Изменения огласовок пока вообще не следует принимать во внимание. В качестве наглядной аналогии достаточно сопоставить множество любых хорошо известных всем нам русских и украинских слов.
Каков же обобщающий смысл исходного значения для любого слова из всех рассматриваемых сейчас примеров (найденных уважаемым мною за усердие старым фашистом, всё же не холуем)?
В РОВеНь ! Ивритские здесь и предлог, и корень, и суффикс.
Сущ–ное: В ровень с краем, напр., обрыва. [Как?] Наречие: вровень. (т. е. Не дальше, чем … , — на самом…). Отсюда более краткое наречие: вровь, превратившееся в сущ–ное бровь.
Все подобные примеры употребления слова 'бровка' и его наиболее часто употребляемой, краткой формы, — 'бровь', являются типичным расширением первичного узкого значения.
В общем, в слове РАВНИНА выявляется (вовсе не по интуиции и не по случайной догадке, а из бдительного отношения к навязываемому мировозрению) мелкая подробность: это слово, как и великое множество других слов, не только в русском и не только в славянских языках, напрямую происходит от древнееврейского корня, от Р–В .
Высказываю осторожное предлоложение, что когда–то этот корень дал производные ПеРВЫЙ и ПРАВЫЙ, где П — это то, что осталось от приставки ПО, откуда–то заимствованной. По главному, по большому, по лучшему — П(о) Р(а)Ву — перву равняются в своём поведении. По ведущей, — П'РАВой - руке подгоняется для удобства всё, что нужно. Есть производное от корня Р–В: по'пе'РВоначалу. В нём по сути удвоена та же самая приставка с искажением её исходной огласовки.
Рассмотрим ещё какое–нибудь руское слово, производное от этого корня РАВ (от которого, между прочим, происходит и всем известное слово Равин ''большой'', — т. е. наибольший авторитет в каком -то кругу евреев).
Кому–либо может показаться неожиданным, что русские слова ТРАВА МУРАВА на иврите ''совершенно случайно'' означают буквально ''вы'раста'ющая''.
Согласные Т и М — это бывшие приставки, которые стали восприниматься в русском языке как часть корня, но по не понятной пока мне причине таких приставок в русском языке нет.
А — это заимствованное во многие языки семитское оконч. ед. ч. ж. р.
РАВ — это корень в значении 'много, большое'.
ТРАВА и МУРАВА были типичными жаргонными словечками, шифрующими речь рахдонитов. В современном иврите нет этих когда -то загадочных слов — подсказок (иносказаний). Однако всё население, для которого эти слова должны были быть очень непонятными, с острым любопытством старалось в своих жгучих интересах разгадывать купеческие тайны рахдонитов. Кое–как уловив приблизительный смысл услышанных слов, оно использовало расшифрованные секреты, хитро торгуясь с купцами. Как всегда и везде, дети лучше,чем взрослые усваивали новые слова и пользовались зависимостью старших от их услуг. Освоение жаргона было престижно. Именно жаргон торговцев становился наиболее универсальным жаргоном при меновой торговле между селениями даже близкими, но обычно не понимающими тарабарщину друг друга. До появления письменных языков такая картина наблюдается во всех регионах мира. Даже в самых развитых странах соседние деревни иногда не понимают местные ''диалекты'' друг друга.