Загадочная женщина
Шрифт:
– Луиза… Не думаю, что у нас здесь есть какая-нибудь Луиза. Вы из новой группы ревизоров? – задает вопрос Петер.
Назвать свое имя? А если притвориться?
– Послушайте, Петер, – говорит Йоахим. – Меня зовут Йоахим. Я веду расследование по делу о пропавшей женщине. Луизе Андерсен. Ваш номер я нашел среди прочих ее записей.
– Что? Я понятия об этом не имею, – слишком торопливо, как показалось Йоахиму, отзывается Петер.
– Я сейчас даю вам шанс помочь мне, прежде чем информация дойдет до полиции, – заявляет ему Йоахим.
– Полиции? О чем вы говорите? Кто вы такой?
– Я же уже сказал. Меня зовут Йоахим.
– Я ее не знаю. Как вы сказали? Луиза? Не та ли это с этажа начальства, которую уволили?
– Возможно, – подыгрывает Йоахим и думает, как бы ему выудить побольше сведений из Петера. – Вы ее знали?
– Нет, – отвечает Петер с сомнением в голосе. – Мы с ней ушли вместе в прошлом году, после того, как утвердили государственный бюджет. – Но таких же была половина министерства, – продолжает Петер и добавляет: – Это же просто смехотворно.
– И она тоже работала в… Министерстве финансов? – изумляется Йоахим, пытаясь выиграть время и подыскивая вопрос, который помог бы пролить свет на все это.
– В Министерстве финансов? Нет. В Министерстве социального развития. Скажите, пожалуйста, вы вообще уверены, что набрали правильный номер? Я о ней ничего не знаю. Не звоните сюда больше, – говорит Петер, но не кладет трубку.
– А как насчет Елены Сёдерберг? Это имя вам о чем-нибудь говорит? – спрашивает Йоахим.
До него доносится звук. Звук из пустоты. Петер все-таки выключил телефон. Йоахим стоит с мобильным в одной руке и с подставкой для бокалов в другой. Смешно. Дурацкая подставка с номером телефона какого-то Петера из Министерства социального развития. Что это может означать? Неблагополучные дети, идентификационные коды, этими ведь вопросами занимаются в Министерстве социального развития? И, вероятно, статистикой.
Он прекращает об этом думать и идет в спальню, садится на кровать и выглядывает в окно. Море спокойное. Почти недвижимое. Послеобеденное небо насыщенно-синего цвета. Лето властвует здесь надо всем. Йоахим соскучился по ветру, по непогоде. Шторм. Гроза. Все что угодно, только не то, что так далеко от его состояния души. Он один, без Луизы. Без какого-либо понятия о том, что сейчас происходит с ней. Вернее с ними.
В самолете, летящем в Копенгаген, Луиза сидит возле Йоахима. Они направляются в Королевский госпиталь, где она должна пройти все обследования, какие только могут быть. Эдмунду очень хотелось бы поехать вместе с ней – он сказал об этом, когда снова приходил проведать ее в больницу. Но Луиза была уже в сознании и отказала ему.
Прямо за ними сидит офицер полиции Мортен Раск. Луиза очень устала, но она не облокачивается о спинку кресла. Ей не хочется приближаться к полицейскому. Она и так все время видит его руки перед собой, как он нервно барабанит пальцами по столу во время допроса. Его грубую кожу на толстых пальцах. Она испытывает к нему чувство отвращения. А он, со своей стороны, и не пытается скрыть своей убежденности в том, что она лжет. Пропала женщина, может быть даже две, теперь этим делом занимается полиция; так они сказали Йоахиму, когда тот протестовал против ее поездки в Копенгаген. Йоахим держит ее за руку. Она ощущает тепло, исходящее от него и растекающееся по ее слишком тонкой коже. Это ощущение у нее появилось с того момента, когда ей давали успокоительное? Или это из-за шока она стала постоянно чувствовать, что ее морозит?
Они приземляются в Каструпе [1] .
Лаборатория, в которой берут кровь для анализа, находится на первом этаже. Эдмунд, к сожалению, тоже здесь, заметила Луиза, посмотрев мельком в сторону коридора. Он разговаривает с одним из работников госпиталя. Возможно, это психиатр. Луизе видно, с каким уважением здешние врачи разговаривают с Эдмундом. Как, впрочем, и полицейские на Борнхольме. Йоахим крепко сжимает ее руку.
1
Каструп – аэропорт Копенгагена.
– Елена, – обращается к ней Эдмунд, нежно глядя на нее.
Луиза отворачивается.
– Может быть, сначала посмотрим на результаты обследования? – говорит Йоахим Эдмунду.
– Естественно. – Эдмунд невозмутим. – Я как раз привез пробы крови наших детей.
Детей. Луиза снова задумывается о той фотографии. На снимке двое детей: пухленькая маленькая девочка и мальчик постарше, отвернувшийся в сторону. Кровь бьет в виски, она прикладывает руку к голове, пытаясь остановить это пульсирование.
– С тобой все в порядке? – слышится ей голос Йоахима.
Луиза замечает, что все вокруг смотрят на нее. Она закрывает рот – оказывается, она даже не заметила, что стоит с раскрытым ртом. Появился еще один доктор.
– Дети? – спрашивает она, заикаясь.
– София и Кристиан, – настойчиво заявляет Эдмунд. – Ты разве не помнишь…
Доктор по-дружески берет Эдмунда за руку и останавливает его, чтобы тот не продолжал.
– Я сожалею. Мне казалось, что вас проинформировали. Да, есть двое детей, мы должны также исследовать их ДНК. А пока ничего окончательно не установлено, – это уже Луизе и Йоахиму.
– Вот именно, ничто не установлено, – повторяет за ним Йоахим. – И полагаю, было бы правильным, если бы вы это приняли во внимание. Этот человек обязательно должен здесь находиться? Неужели мы не можем немного поберечь нервы Луизы? Думаю, за последние дни было и так много неподтвержденных слов.
Эдмунд снова делает шаг вперед и протягивает руки. На нем новый темно-синий костюм, подчеркивающий его солидность.
Луиза пытается успокоить дыхание. Двое детей. Темноволосый солидный муж и двое детей.
– Сейчас мы перейдем к обследованию, – спокойным голосом сообщает доктор.
Должно быть, он уже привык к подобному. Дела по установлению родственных связей, незаконнорожденные дети, предъявляющие свои права на имущество умершего родителя, – именно здесь все становится окончательно ясно, здесь делают анализы крови, пока не приходят к какому-либо заключению, пока не выяснят, кто чей ребенок.
Доктор успокаивающе поднимает руку, но ему не удается скрыть тревогу. Он любезно предлагает Эдмунду пройти с женщиной в белом халате, которая все это время стояла, как безмолвный свидетель, и широко раскрытыми глазами наблюдала за происходящим. Луиза терпеть не может этих анонимных свидетелей. Почему случайные люди должны ее здесь видеть, в такой одежде и в таком расстроенном состоянии?