Загадочные страницы русской истории
Шрифт:
В школьные времена казалось, что мы знаем о войне 1812 года все: переход Наполеона через Неман, соединение 1 — й и 2-й армий у Смоленска, прибытие Кутузова, сражение при Бородино… Но это только казалось, потому как на самом деле история Отечественной войны гораздо обширнее, насыщеннее событиями, изобилует тайнами, загадками и секретами.
«13 (25) июня, в два часа ночи, государь, призвав к себе Балашова и прочтя ему свое письмо к Наполеону, приказал ему отвезти это письмо и лично передать французскому императору. Отправляя Балашова, государь вновь повторил ему слова о том, что он не помирится до тех пор, пока останется
Кажется, в чем тут загадка, если миссии генерал- адъютанта Александра Дмитриевича Балашова посвящены 18 страниц романа, и она фигурирует во многих воспоминаниях современников?
Вот что писал сенатор Евграф Федотович Комаровский: Наполеон, «не давши времени Балашову отвечать, спрашивает у Коленкура:
— Вы знаете Москву? Большая деревня, где видно множество церквей — к чему они? В теперешнем веке перестали быть набожными.
На сие Балашов отвечал:
— Я не знаю, Ваше Величество, набожных во Франции, но в Гишпании и в России много еще есть набожных».
А это — из воспоминаний самого Александра Дмитриевича Балашова:
«Помолчав немного, Наполеон, оборотясь ко мне, спросил:
— Какая дорога в Москву?
Я отвечал ему:
— Ваше Величество, этот вопрос меня немного затрудняет: русские говорят так же, как и французы, что все дороги ведут в Рим. Дорогу на Москву выбирают по желанию: Карл XII шел через Полтаву».
Речь Балашова представляется весьма афористичной, что дало повод некоторым из его современников усомниться: а не придумал ли генерал все свои вызывающе- патриотические замечания на обратном пути? Но разговор у нас совсем не о том — ведь генерал Балашов не был главным действующим лицом в этой истории. Впрочем, уделим ему еще немного времени.
В ту пору Александру Дмитриевичу было почти 42, и уже четырнадцать лет он был генералом. Послужил в гвардии, в армии и даже в гарнизонных частях. При Павле был комендантом в Омске, где вскрыл мошенничество статских властей, за что сам и пострадал. Был генерал-губернатором в Ревеле, готовил город к обороне с моря против англичан, а когда политика переменилась — чуть ли не подружился с адмиралом Нельсоном. Зато с нечистоплотным гражданским губернатором ужиться не сумел.
Затем Балашов стал московским обер-полицмейстером, основательно подтянул полицию в первопрестольной и в награду был назначен генерал-кригскомиссаром. Но лишь вошел в курс дела, как император сделал его петербургским обер-полицмейстером. Понижение, однако высокое монаршее доверие. Зато через год генерал уже был столичным военным губернатором, потом — членом Государственного совета и, наконец, — министром полиции.
Толстой несколько неточен: 25 июня Александр I вызывал своего министра не в два часа ночи, а в 10 утра и приказал ему быть в готовности отправиться к императору французов. Он сказал:
— Я не ожидаю от этой посылки прекращения войны. Но пусть это будет известно Европе и послужит новым доказательством, что войну начинаем не мы.
Миссия, как видите, носила сугубо пропагандистский характер. Повторный вызов и чтение письма действительно были в 2 часа, но уже 14 (26) июня. Ранним утром того же дня генерал выехал из Вильно в западном направлении. Сопровождал его поручик Кавалергардского полка Михаил Федорович
Через три часа они были остановлены неприятельским разъездом и препровождены к маршалу Даву, который потребовал отдать ему письмо, адресованное Александром I Наполеону. Балашов возражал, ссылаясь на указание передать пакет в собственные руки повелителя французов, но герцог недвусмысленно объяснил, что здесь распоряжается он, а не русский царь…
Два дня парламентер томился в ожидании и неведении — он не предполагал, что Бонапарт, давно уже получивший письмо, приказал не спешить с доставкой самого Балашова в императорскую квартиру… Зато не скучал Орлов, который быстро завел себе немалое количество знакомых среди неприятельских офицеров и проводил время в болтовне с ними.
Потом русскому посланнику сообщили, что его ждет Наполеон — причем там же, в Вильно, в том же дворце, откуда провожал его русский царь. Александр Дмитриевич уехал, оставив своего спутника в штабе Даву. О том, что было с генералом дальше, можно прочитать у Толстого, а мы останемся с Орловым.
Впрочем, за время всей этой поездки поручик лишь раз обратил на себя общее внимание — когда за обедом у маршала Даву принялся остроумно вышучивать своих собеседников, наполеоновских офицеров, тем самым вызвав их возмущение. Стол был длинный, народу много, и герцог долго не замечал происходящего. Узнав же, что русский насмехается над французами, он рассвирепел и, врезав кулаком по столу, заорал:
— Фи, господин офицер, что это вы там говорите?!
Орлов — родной племянник знаменитых Екатерининских Орловых — был, как и его дядья, мужик здоровый и самолюбивый. Он тоже шарахнул кулаком, от чего подпрыгнули все приборы на столе, и отвечал на великолепном французском:
— Фи, господин маршал! Я беседую с этими господами!
Столь дерзкий урок хорошего тона, данный поручиком маршалу, привел общество в изумление. Французы заговорили все разом, потом зашептались и умолкли. Обед завершился в гробовой тишине.
Вот и все, что можно рассказать про нахождение Михаила Орлова в рядах Наполеоновской армии, вторгшейся в Россию. На следующий день он уже сопровождал генерала, возвращавшегося к русскому царю.
А 22 июня (4 июля) в Главной квартире Русской армии было проведено экстренное совещание, на котором обсуждался вопрос обхода противником нашего левого фланга. Кроме самого государя, здесь присутствовали генералы граф А. А. Аракчеев, князь П. М. Волконский, барон Карл Фуль, полковник К. Ф. Толь, подполковник Карл Клаузевиц и… поручик Орлов. Когда совещание закончилось, Александр I приказал ему задержаться:
— Ты подготовил меморандум? — спросил царь.
— Так точно, ваше императорское величество! — отвечал кавалергард, протягивая государю конверт.
— «Бюллетень особых известий», — вслух произнес император по-французски и углубился в чтение.
Мы много говорим про секретную службу Наполеона, о том, как прекрасно была налажена французская разведка. При этом мы забываем о том, что русская спецслужба была совсем не хуже, и наша «Особенная канцелярия» — руководство военной разведки — имела в своем активе немало славных дел. Так вот, по мнению ряда историков, миссия Балашова, кроме пропагандистской задачи, имела главной своей целью прикрытие секретной миссии Орлова. Кому бы пришло в голову: генерал-лейтенант и министр «прикрывает» поручика?!