Загляни в себя. Ни воды, ни луны
Шрифт:
Вы осознаете реальность через это чувство. Если этого ощущения нет, сон исчезает и остается лишь реальность.
Это лишь сон: вы в этом мире. Реальность в том, что вы существуете в божественном. Это сон - что вы в миру. Реальность в том, что вы никогда не уходили из центра существования, от бога. В миру вы двигались во сне, и сон может продолжаться; у него нет ограничения по времени. Если вы думаете, что вы тело, то это сон - вы никогда не были телом. Если вы думаете, что вы родились и вы умрете - это сон: вы никогда не рождались и никогда не умрете, это невозможно.
Иккью говорит: “Это твоя
Это случилось! Слова, которые вы услышали - но вы не Нинакава, вы не готовы в такой степени, не на смертном одре. В этом проблема. Вы все еще надеетесь на что-то в жизни. Ваш сон имеет для вас смысл. Вы многое вкладываете в него. У вас может возникнуть желание выйти из этого сна, но это желание будет лишь частичным, другая часть вас будет продолжать говорить: “Поспи еще немного, это так прекрасно”.
Однажды ночью Мулла Насреддин позвал свою жену и сказал: “Принеси мои очки, я видел многообещающий сон, но в нем так темно и ничего не видно”.
У вас могут быть кошмары; в эти мгновения вы думаете, как выйти из этого сна. Но у вас бывают и прекрасные сны, не только кошмары, - и в этом проблема. Пока вы не поймете, что даже прекрасный сон - это лишь сон, и он бесполезен, вы не можете быть на смертном одре. Ваши желания продолжаются, вы продолжаете блуждать в мире снов, подпитывая их, помогая им расти.
Нинакава был на смертном одре, он умирал. Никакого будущего не оставалось, он был в хаосе. Вся система, все привязанности тела, ума и души становились слабее и слабее. Все распадалось, он уже не был целостен. Кошмар был интенсивен, потому что он более интенсивен в смерти. Он был просто несчастен в этот момент: смерть - и никакого будущего.
Если нет будущего, вы не можете мечтать, потому что сны нуждаются в пространстве и времени, чтобы двигаться. Поэтому смерть выглядит такой опасной: потому что нет времени, чтобы подумать. Вы не можете надеяться, потому что завтра нет. Смерть не убивает вас, она просто убивает завтра, а завтра было самим вашим существованием. Вы никогда не жили тотально, вы всегда все откладывали на завтра, а смерть убивает завтра, она просто сжигает ваш календарь. Внезапно часы останавливаются, время не движется.
Что можете вы делать без времени? Как ум может думать, желать, мечтать? Смерть закрывает дверь, и это страшно.
Почему вы так боитесь смерти, так дрожите? Потому что кажется, что ничего за пределами нет, нет возможности избежать ее. Вы не можете ничего сделать, потому что вы не можете думать, а вы знаете лишь одно: думать - и ничего больше. Вся ваша жизнь была думанием - и вот смерть не позволяет думать. Лишь человек, который медитировал и понял, что такое немышление, перед смертью не будет бояться, потому что он знает, что мышление не есть жизнь.
И
Вы дотрагиваетесь до этого момента, и вы движетесь в другой момент. Это горизонтальное движение: от А до Б, от Б до В. Человек, который медитирует идет от А к А1 и к А2 - в глубину, а не к Б и В. У него нет завтра, это здесь и сейчас - единственное существование. Тогда как для него может существовать смерть? В этот момент вы живы, лишь в следующий момент вы можете умереть. В этот момент никто не умер, в этот момент вы живы, и человек, который медитирует, движется в этот момент, - как он может умереть?
Смерть случится на периферии, он узнает об этом. Это подобно тому, как вы узнаете о смерти соседа: он узнает об этом - о том, что тело мертво, это будет новостью. Возможно, он даже пожалеет тело, - но он не умирает.
Нинакава был медитирующим на грани просветления, все еще привязанным. Вы можете прыгнуть в бездну, но все же вы еще связаны -- и вы можете продолжать цепляться, боятся. Вы уже почти в бездне, раньше или позже вы упадете. Но все же ум еще говорит: “Цепляйся”. Он был привязан к писаниям, к буддам, к словам, к доктринам. Он все еще возвращался к знаниям. Просто привязанность, рано или поздно он должен будет оставить это, потому что когда жизнь уходит от вас, как можно сохранить слова?
– они покинут вас.
С откровением Иккью он понял, он оставил привязанности, он улыбнулся и ушел.
Вы никогда не улыбаетесь: вы или плачете, или смеетесь. Улыбка как раз посередине, но это трудно для вас. Или вы плачете, или смеетесь: это две возможности, две крайности. Попытайтесь найти, в чем феномен этой улыбки.
Лишь Будда улыбается, потому что это как раз посередине. Улыбка имеет в себе также и грусть, грусть слез, и счастье, счастье смеха. Улыбка имеет и то, и другое. Улыбка - это не то же, что и простой смех, она имеет распространение смеха и глубину грусти, она и то, и другое. Посмотрите на Будду, помедитируйте на него - и вы увидите на его лице и грусть, и счастье; блаженство цветения его бытия - и, все же, глубокую грусть.
Из этих двух химических составляющих рождается улыбка. Когда вы чувствуете грусть в отношении всего, когда вы грустите обо всем существующем, об их ненужных страданиях... Вы не можете представить грусть Будды, это трудно для вас. Вы просто думаете, что Будда счастлив. Он счастлив, что касается его самого, но что касается вас?.. Вы не можете представить этой трудности - потому что он видит вас и ваши ненужные страдания, и ничего не может быть сделано, ничто не может помочь. Болезнь, которая есть - и она неизлечима! И он знает, что вот, за углом, просто повернуть ваше существование - и все будет решено. Но вы не сделаете этого поворота. Вы будете прыгать и будете делать многое, но вы всегда будете упускать этот поворот. Вы будете брести в темноте. Но, каким-то образом, вы будете всегда упускать дверь. Вы знаете, как упустить дверь, вы преуспели в том, как упустить дверь и продолжать брести спотыкаясь.