Загогулина в портфеле президента
Шрифт:
Между тем российскому лидеру хватало и внешнеполитических забот. 14 августа, всего за два дня до ельцинского визита в Казахстан, в Ташкенте президенты Казахстана, Киргизии, Таджикистана, Туркмении, Узбекистана и премьер-министр Азербайджана приступили к реальной координации своей политики, создав межреспубликанский консультативный комитет республик Средней Азии и Казахстана. А Назарбаев, заручившись накануне начавшихся 16 августа переговоров с Ельциным поддержкой ещё четырёх республик, теперь фактически выступал как лидер всего среднеазиатского региона. Уже 19 августа представители пяти республик собирались в Ташкенте координировать ценовую политику.
Можно выделить две наиболее важные темы российско-казахстанских переговоров. При обсуждении экономического соглашения на 1992 год пришлось бы искать какую-то замену рухнувшему дотационному принципу торговли между сырьевыми (возглавляемыми Казахстаном) и промышленными (возглавляемыми Россией) регионами Союза Назарбаев считал, что сейчас сырьевые республики страдают от грабительских «ценовых ножниц». Главная тема политических дискуссий – распределение власти в будущем Союзе: претензии России на ключевые посты в союзном кабинете (пост премьера, финансы, оборона) уже вызвали в Казахстане довольно прохладную реакцию.
Кроме тактических, визит Ельцина в Казахстан имел и стратегические цели. Их непонимание и предопределило столь жёсткое отношение к Союзному договору демократов: они видели, как и полгода назад, все политические проблемы исключительно через призму утрачивающего актуальность конфликта «Ельцин – Горбачёв».
Сейчас уже почти очевидно, что Украина вряд ли подпишет Союзный договор в сентябре: накануне намеченных на 1 декабря президентских выборов украинские политики постарались не вязать себе руки. Вероятно, Украина изъявила бы готовность подписать «Союзный договор второго порядка» – отдельный договор между новым Союзом и суверенной Украиной.
В итоге Россия могла бы остаться наедине со складывающейся достаточно мощной «восточной конфедерацией». Формула нового Союза оказывалась биполярной: «Россия – Азия», что отражалась на отечественном уровне общемировую коллизию «Север – Юг». Биполярная модель в политике – вещь неустойчивая, а потому Горбачёву снова повезло: по принципу tres faciunt colleqium он оказывался третьей вершиной складывающегося властного треугольника «Горбачёв – Ельцин – Назарбаев». Показательно, что 29 июня последние неполадки в Союзном договоре накануне встреч с Бушем утрясал как раз этот триумвират.
А когда триумвират делается политической реальностью, махнуть рукой на Союзный договор и начать всё сызнова – что советовали Ельцину демократы – означало бы испортить отношения с двумя другими членами триумвирата. Похоже Ельцин в отличие от бывших соратников считал, что Россия существует не в вакууме, а имеет партнёров, и манкировать Realpolitik – слишком дорогое удовольствие.
По сообщениям информационных агентств, Садам Хусейн, узнав о путче в Москве, назвал его «хорошо сделанным делом». По словам народного депутата РСФСР Владимира Лысенко, Горбачёв вечером 18 августа закончил беседу с Крючковым, Баклановым и генералом Варенниковым словами: «Ну и мудаки же вы!»
Хусейн ошибся. Горбачёв оказался прав.
Уже к вечеру 20-го стало очевидно, что происходило нечто странное: заговорщики откровенно теряли время в томительном бездействии.
Танки вошли в город утром 19-го. И просто встали на улицах. Телефоны, международная связь продолжали работать. Арестов
В любой момент в течение двух дней заговорщики могли захватить Белый дом, арестовать Ельцина и отпраздновать победу. Понять, почему они этого не сделали, довольно трудно. Биографии, политические убеждения, профессиональный опыт этих людей свидетельствовал о том, что чужой крови они не боялись. Можно с уверенностью констатировать, что, если бы путч увенчался успехом, страна бы умылась кровью.
Существуют разные версии происшедшего. С точки зрения экспертов, однако, в качестве образца заговорщики использовали план ареста Хрущёва в 1964 году. За исключением того, что дача Хрущёва была на Кавказе, а Горбачёва – в Крыму, всё остальное совпало: арест, дозированное объявление для прессы, танки, введённые в Москву НЕ ДЛЯ ЗАХВАТА ВЛАСТИ, поскольку власть уже была захвачена, а так, на всякий случай, для поддержания порядка.
В 1964 году о мнении народном никто не думал. Народу предлагалось автоматически принять произведённые изменения, обсудить их за ужином с друзьями и жить дальше в соответствии с новыми указаниями.
Лишь кажется, что нынешний путч был плохо организован. Заговорщики поступили вполне правильно и в полном соответствии со своими собственными убеждениями.
У них не было и не могло быть разработанного плана действий на период после 19-го августа. Для них переворот закончился успехом в момент, когда на крымской даче был арестован Горбачёв. Дальше, по обычной логике развития советских политических сюжетов, не должно было быть ничего, кроме многочисленных поздравлений от общественных организаций, трудовых коллективов и отдельных граждан.
Как ни парадоксально, заговорщиков подвели их собственные политические взгляды, основанные на том, что народ будет молчать, слушать и подчиняться, как он это делал в течение семидесяти лет коммунистической власти. Судя по реакции хотя бы маршала Язова, восклицавшего при аресте: «А чё? А чё такое?», заговорщики вообще не сознавали, что совершенное ими было государственной изменой, – в течение семидесяти лет в СССР подобные действия назывались сменой руководства.
То, что произошло в Москве в те дни, не было путчем военным. Это было скорее путчем психологическим – прежняя психология страны столкнулось с новой. Два августовских дня в Москве стали днями похорон: идиотский режим умер идиотским образом. Путч оказался дурацким, потому что народ перестал быть дураком.
Утром 21 августа, когда Ельцин сообщил ВС РСФСР, что «группа туристов» едет в аэропорт Внуково, шутовской государственный переворот перешёл в совсем не шуточную «бархатную революцию». Восемь членов ЦК КПСС своим дурацким путчем инициировали обвал страшной силы, вдребезги раздавивший структуры союзной власти – не исключая и КПСС. История с ГКЧП оказалась последней каплей, и лавина покатилась.
Немедленный обвал был связан с двумя обстоятельствами. Был создан важнейший прецедент – впервые за 73 года граждане сумели принудить до зубов вооружённое государство к капитуляции. Вместо инерции страха общественная жизнь начала определяться инерцией бесстрашия, а выражения типа «отребью человечества сколотим крепкий гроб» из митинговой риторики сделались руководством к действию. При этом публике не пришлось долго искать это самое «отребье человечества».