Загогулина в портфеле президента
Шрифт:
Будто после августа девяносто первого Б. Ельцину и его подельникам по беловежскому сговору ничего не оставалось, как оформить распад страны, фактически якобы уже состоявшийся. И т. д. и т. п.
Но вот в последние годы нравственный климат в стране стал ощутимо здоровее. Она поднялась практически с колен. Больше других сделавший для этого лично Президент В. Путин прямо поставил вопрос: нам, особенно молодым поколениям, надо знать правду о нашей истории. Правду, а не версии, сработанные людьми невежественными, недобросовестными, а то и просто недругами России.
В связи с этим хочу обратиться к событиям тех августовских дней девяносто первого года, в которых лично участвовал,
Тут надо напомнить, как к началу лета 1991 года на настроениях людей сказывались проблемы продовольственных и других дефицитов, созданные во многом искусственно; как набирал силу криминал, уже наметивший для захвата самые жирные куски собственности; как в союзных республиках подогревались сепаратистские настроения, всплеск которых привел в ряде случаев к насилию, крови, человеческим жертвам.
А главное – у людей росла тревога: почему власть, видя все это, бездействует? Почему воля советских людей к единству страны, выраженная в ходе Всесоюзного референдума в марте 1991 года, для нее, власти, звук как бы пустой?
В этих условиях председатель КГБ В. Крючков в июне 1991 года на закрытом заседании Верховного Совета сделал, а фактически повторил доклад Ю. Андропова (с которым тот выступал перед членами Политбюро ЦК КПСС еще в 1977-м), добавив к нему свои комментарии. О чем говорилось в докладе? О том, что уже в 70-х годах в стране действовали агенты влияния, внедренные Западом с целью содействовать изменению общественного и государственного устройства СССР. К 1991 году число и влияние таких людей, в том числе близких к Горбачеву и Ельцину, прикормленных различными фондами, центрами, университетами Запада, возросло. И действовать они стали в открытую. Все это приближало страну к краю пропасти.
В июле 1991 года в прессе появилось «Слово к народу», в котором одиннадцать авторитетных патриотов призывают наш народ спасти страну!
3 августа Горбачев собирает Президиум Кабинета министров СССР и объявляет: «В стране обстановка крайне тяжелая. Я еду в Крым отдыхать, а вы за это время обязаны навести порядок!» Естественно, Горбачев понимал, что Правительство, как и руководство страны в целом, будет действовать. Если успешно, Горбачев заявит: «Это – я! Я им ставил задачу». В случае же провала он, верный себе, ускользнет от ответственности, как после тбилисских, вильнюсских событий.
4 августа руководство страны проводило Горбачева на отдых, а уже 5-го все схватились за голову – что делать? В течение 10 дней разрабатывали документы, составляли планы выхода из тяжелого кризиса.
17 августа руководство страны и приглашенные собрались у В. Крючкова на объекте на окраине Москвы и, разобрав обстановку, решили: четырем представителям от совещания вылететь в Крым к Горбачеву и убедить его в необходимости решить два вопроса: первый – не подписывать 20 августа Союзный договор в Ново-Огареве, так как его готовы были подписать только шесть республик из 15; второй вопрос – объявить чрезвычайное положение в тех районах страны и отраслях народного хозяйства, где это требуется. При этом решение проблемы должно было основываться на принятом Съездом Народных депутатов 4 апреля 1990 года Законе «О режиме чрезвычайного положения».
18 августа состоялась встреча с Горбачевым в Крыму. Он отказался участвовать в наших действиях. От предложения полететь в Москву для совместного принятия решения он также отказался, сославшись на плохое самочувствие. Но заявил: «Действуйте как считаете нужным, черт с вами!»
Это подлинные его слова. Ничего другого не прозвучало.
В ночь
19 августа утром было объявлено о создании ГКЧП и обнародованы пять его документов, в том числе «Обращение к народу», «Постановление ГКЧП № 1», «Обращение к главам государств и правительств и Генеральному секретарю ООН».
В Москве в целях недопущения мародерства объявлено чрезвычайное положение на основании союзного Закона «О режиме чрезвычайного положения». Уместно напомнить, что при введении чрезвычайного положения во многих странах мира предусматривается использование войск.
20 августа Д. Язов вызвал меня из Киева в Москву, чтобы помочь навести порядок. Во второй половине этого дня я уже был на совещании в Генштабе, где генерал В. Ачалов по заданию министра обороны разбирал вопрос, как подразделению «Альфа» войти в здание Белого дома, чтобы разоружить около пятисот гражданских лиц, вооруженных автоматами и пулеметами. Причем войти так, чтобы не допустить жертв в толпах людей, окружавших здание. «Альфа» под руководством В. Карпова заняла исходное положение и готова была выполнить задачу. Ждали сигнала. Но сигнала не было – не знали, как без жертв проделать коридор в толпе народа. И распространяемые по сей день утверждения, будто «Альфа» отказалась выполнять приказ, – это еще одна ложь о событиях тех дней.
В ночь с 20 на 21 августа руководство «осажденных» в Белом доме, зная, что по Садовому кольцу курсирует военный патруль на боевых машинах пехоты (БМП), решило создать западню под Смоленским мостом: когда рота втянется под мост, закрыть вход и выход из-под моста и поджечь БМП. Эта провокация удалась. Заблаговременно были расставлены теле– и кинокамеры, собрана пьяная толпа в несколько сотен человек. В боевые машины, запертые в западне, полетели бутылки с горючей смесью, камни, металлические предметы. Нападавшие закрывали брезентом смотровые щели. Но рота все-таки вырвалась и, прервав выполнение своего задания, нашла спасение у стен Белого дома, где стояли танковая рота Московского военного округа и батальон десантников. Этот эпизод СМИ также извратили, представив дело так: «Защитники демократии не дали прорваться роте к Белому дому, тем самым спасли свободу».
Поскольку в событиях ночи с 20 на 21 августа у Смоленского моста погибло трое молодых москвичей, на совещании у В. Крючкова было принято решение прекратить все действия до утра, чтобы не допустить новых жертв. Иными словами, от первой же крови руководство ГКЧП дрогнуло. Не в пример ему Б. Ельцин и его демократическая команда два года спустя расстреляли из танков законно избранный парламент, не остановившись перед убийством в центре столицы сотен людей.
Ну а тогда, в девяносто первом, министр обороны приказал утром 21 августа вывести войска из города в пункты постоянной дислокации.
Наступила патовая ситуация, в которой вместо решительных действий В. Крючков, Д. Язов и А. Лукьянов решили лететь к Горбачеву в Крым, чтобы попытаться убедить его включиться в события, от которых зависит судьба страны.
Вслед за ними на другом самолете к М. Горбачеву вылетел А. Руцкой со своей командой. Почему начальник Генерального штаба генерал армии А. Моисеев дал разрешение на вылет самолета с А. Руцким, никому не ясно. Не исключено, что он тоже, как М. Горбачев и А. Лебедь, держал «нос по ветру» – чья возьмет.