Заговор банкиров
Шрифт:
• инфляционным – увеличив денежную массу при неизменной товарной массе, что ведет к увеличению цен на товары;
• количественным – вовлекая в оборот новые ресурсы.
Как правило, оборот наращивается обоими путями одновременно, но огромное преимущество конкурентных рынков по сравнению с зарегулированными и протекционистскими в том, что на денежную эмиссию они, как правило, реагируют преимущественно по второму сценарию. Производители и продавцы не будут механически повышать цену ради сохранения или увеличения нормы прибыли, т. к. тот, кто это сделает первым, уступит часть рынка своему более терпеливому и менее прихотливому конкуренту. Поэтому на конкурентных рынках производители товаров и услуг реагируют на эмиссию стимулированием производства новых товаров и услуг, чтобы нарастить оборот.
Это и есть первый секрет американского успеха, из которого никто, кстати, секрета не делает, – такой уровень открытости, при котором эмиссия стимулирует рост оборота, а не инфляцию или удорожание кредита, а эффективно абсорбируется экономикой. Секрета тут никакого нет – просто тот механизм, о котором я тут говорю, часто до конца не понимают. В протекционистской экономике с высокой степенью монополизации эмиссия денежных средств, подчас необходимая для финансирования каких-то экстренных бюджетных затрат, связанных, например, с ведением войны или преодолением кризиса, чревата гиперинфляцией и крахом государства, что и случилось, например, в СССР. В открытой и конкурентной экономике, типа американской, эмиссия, если она, конечно, не носит уж совсем обвального, шокового характера, напротив, стимулирует экономический рост.
Кстати, прекрасно понимая этот принцип, американское правительство в период нынешнего кризиса пытается стимулировать рост эмиссионно, правда, глубина проблем, о которых мы поговорим чуть позже в этой книге, сегодня такова, что чисто монетарных мер сегодня недостаточно. С работой этого принципа также связан тот факт, что войны, развязываемые США, и связанные с ними огромные бюджетные траты и займы до недавнего времени способствовали росту курса доллара и фондовых индексов, стимулируя американскую экономику и привлекая в нее инвестиции. А влезь сейчас в какую-нибудь серьезную войну, например, Россия, рубли, скорее всего, стали бы сливать, как и акции наших компаний.
В открытой конкурентной экономике деньги, как вода, найдут дырочку, чтобы течь дальше. Эмиссия – это просто напор. Чем выше напор, тем лучше вода ищет новые протоки, заполняя и оживляя то, что при малом напоре осталось бы незаполненным. Деньги, которые ассоциируются с золотом или с товаром, подобны твердому телу – они не будут искать выход, и в такой «твердой» модели эмиссия просто обесценивает все сбережения, так как не может изменить реальный объем этих «твердых денег». Она порождает инфляцию, которую еще удачно называют «налог на бедных», так как инфляция – это, по сути, плоская ставка «налога на деньги», применяемого ко всем без разбора, при этом больше всего страдают те, у кого меньше всего имущества. А вот «жидкие деньги» свободной экономики практически текут сами, и там эмиссия либо вообще не порождает инфляцию, либо порождает ее со значительным временным лагом, но создает давление, стимулирует экономику.
Первоначально именно то, что американская экономика первая стала наиболее конкурентной, создало условия к практически безграничному печатанию долларов и заложило основы практически безграничного могущества правительства этой уникальной страны, которое могло совершенно свободно финансировать себя, просто создавая себе деньги. Конечно, для поддержания оборота оно собирало налоги – без этого нельзя. Они играют в этой физической аналогии роль вязкости жидкости. Для сверхприбыльных отраслей они достаточно высоки, как и для очень богатых людей, что ограничивает их влияние на экономику. Для среднего класса они оптимальны. Для бедняков же, желающих пробиться, напротив, есть различные субсидии и социальные программы. Гигантские субсидии есть и для сельского хозяйства. Сейчас все это работает не так, как раньше, – там все сейчас приходит в упадок, но еще лет 30–40 назад США действительно можно было назвать страной относительно равных возможностей.
Верно и то, что налоги составляют львиную долю американского бюджета, однако в условиях «жидких денег» правительство может постоянно «подкачивать» экономику
Весьма показательно, кстати, что слово «ликвидный» происходит от английского liquid, что в буквальном переводе означает «жидкий». Вообще понятие «твердая валюта» – это устаревшее восприятие денег, оставшееся со времен «золотого стандарта», когда в денежных единицах было фиксировано содержание золота. Сегодня о долларе и других подлинно глобальных валютах правильно было бы говорить: «жидкая валюта». Твердым-то как раз являлся советский, а сегодня является российский рубль, обеспеченный товаром – нефтью, газом и драгметаллами, а не оборотом товаров и услуг на весьма слабо развитом внутреннем рынке. Во внешнем обороте рубль пока что вообще практически отсутствует. Когда накануне краха советской системы цена на нефть упала, возник дефицит платежного баланса – всего-то в каких-то сорок миллиардов долларов – и его хватило на то, чтобы грохнуть всю советскую экономику, до такой степени она была «твердая», да к тому же еще и хрупкая, что уже связано с ее гиперцентрализованной организацией.
Теперь представим себе следующую картину: есть множество твердых кирпичиков, кое-как притертых друг к другу. Каждый из них символизирует «твердую» протекционистскую экономику. Притерты они друг к другу с помощью тарифов, квот и прочих механических волевых решений правительств. Они давят друг на друга, иногда напряжения в узких местах становятся настолько сильными, что некоторые кирпичи раскалываются на две, три, а то и целых пятнадцать частей, как это случилось с СССР – по числу автономий. Такая вот картина, больше всего похожая на… растрескавшуюся под палящим солнцем иссушенную землю. И тут – о чудо!!! – вдруг в одном из кирпичиков, посреди этой пустыни, полной жажды, бедности и страданий подавляющего большинства жителей, начинает бить вода! Зеленая бумажная вода, бьющая из печатных станков банков ФРС США.
Конечно, такое воистину алхимическое превращение одного из кирпичиков мировой экономики в ее оазис произошло не просто так. Первая мировая подняла экономику США над всеми другими странами. Великая депрессия и последующее правление Рузвельта сломали хребет всем крупным монополиям. Вторая мировая война вывела США в безусловные лидеры мировой финансовой системы. Все это – сочетание удачи и точного и холодного расчета глобальной финансовой олигархии, выбравшей себе в XIX веке США в качестве основной базы для финансовой экспансии, но нельзя отрицать того, что этот расчет и удачу американцы сумели использовать с огромной пользой для всей своей нации. Более того, они поделились созданной ими моделью со всеми, кто захотел к ней приобщиться, на своих условиях поделились, разумеется, но поделились. А условия заключались главным образом в том, чтобы этой модели просто не мешали распространяться.
Не станем сейчас подробно вдаваться в тот путь, который прошли американцы, – он по-своему и велик, и кое в чем даже трагичен. Сосредоточимся вновь на нарисованной мною картине. Итак, бьет вода. Куда она в первую очередь устремляется? Разумеется, в щели между кирпичиками. Она заполняет пустоты между протекционистскими экономиками и начинает служить демпфером. Переводя эту картину на язык экономики, доллар становится средством расчета между протекционистскими экономиками. И вот тут-то для США открывается вторая возможность, являющаяся продолжением первой.