Заговор черных генералов
Шрифт:
От двух групп, обнаруживших их в точке выброса, Сапсан и Шаман ушли в болото.
Четыре крупных кобеля серо-черной масти, посланные за ними, исчезли навсегда, а их трупы никогда не нашли. В отличие от найденных через пять часов тяжелоранеными, с ножевыми ранениями всех двенадцати человек личного состава обеих групп ОДОН. Диверсантам нужно было огнестрельное оружие и информация о местоположении командного пункта проводимой операции. Поэтому, уничтожив собак, они вернулись за искомым, добыв его таким нехитрым, но действенным способом.
Через два часа после поступления сигнала о том, что диверсанты вывели из строя две мобильные группы ОДОН, в лесу, на окраине Калуги, предварительно вырезав часовых, диверсанты забросали гранатами палатку, в которой
Еще спустя час, ранним утром, в километре от деревни Желыбино некто Захаров, а среди знакомых Петька-пьянь, приподняв тяжелую со страшного бодуна голову над бортом лодки, в которой спал, увидел, как двое совершенно голых мужчин тихо вошли в холодную майскую воду Оки. На голове у каждого из них был узел из одежды, который крепился ремнем к подбородку. Мужчины, не сговариваясь, но как по команде оттолкнулись ногами от дна и бесшумно поплыли к противоположному берегу реки. Впрочем, Захаров спустя десять минут навсегда забыл увиденное, так как его правая рука нащупала полупустую бутылку самогона, к которой он радостно и облегченно присосался.
Спустя еще тридцать шесть часов двое залетных деловых, судя по всему очень серьезных, видимо решивших поискать удачу в Первопрестольной, сняли двух молодых проституток в районе трех вокзалов столицы и растворились с ними в Хамовниках.
На следующее утро две двадцатипятилетние, но уже прожженные шалавы, сестры-близняшки Дашка и Сашка, были готовы для этих залетных на все. Они заранее люто ревновали и ненавидели каждую юбку в Москве. Потому что то, что произошло ночью, было исполнением всех их тайных желаний и высвобождением тех чувств, которые, казалось бы, навсегда исчезли из их заскорузлых душ. Хотя откуда им было знать, что неведомые, холодные и циничные инструкторы именно для этой готовности и научили двух мужчин специальной методике обращения с женщинами, учитывающей женскую психологию и физиологию. Сестры теперь молчали бы о своих новых любимых на самом страшном допросе, потому что вспыхнувшая любовь не менее сильна, чем смерть. И это тоже знали те бессердечные инструкторы.
Но, так или иначе, ближе к полудню необычно молчаливые, сосредоточенные и целеустремленные близняшки вышли из дома и отправились в центр города. Вернулись они под вечер нагруженные коробками и свертками с первоклассной одеждой, актерским гримом, с париками и едой. А еще с информацией об изготовителе поддельных документов старом Семеныче, жившем в Замоскворечье, умудрившемся ни разу не сесть ни при царе, ни при новой власти. Женщины доложили, что Семеныч жив, здоров и проживает именно по тому адресу, который им указали деловые. Мужчины быстро и профессионально изменили свою внешность с помощью грима и парика, переоделись и покинули квартиру, наказав ждать их не менее двух суток.
В следующие сорок восемь часов в Москве произошли четыре, казалось бы, не связанных между собой события.
Кто-то ограбил пошивочную мастерскую для старшего командного состава армии на Пречистенке, унеся несколько комплектов уже готовой формы. Была обчищена сберкасса в районе Чистых прудов, и навсегда исчез старый изготовитель фальшивых документов Семеныч, перед этим выполнивший срочный заказ за очень большие деньги. А четвертое событие было связано со звонком в дверь квартиры, в которой жили сестры. Неизвестный малый лет тринадцати, грязный и чумазый, передал женщинам, что их ждут в квартале от дома их новые знакомые, и он их должен проводить.
Сестры быстро собрались и ушли с посыльным. Больше их никто никогда не видел в Москве. Правда, потом поговаривали, что их видели в Питере через два года, и они были хозяйками элитного борделя, который находился под «крышей» никому не известного, но очень влиятельного и могущественного лица. Или организации…
На пятые сутки после выброски из самолета загримированные, одетые с иголочки в форму старшего командного состава армии Сапсан и Шаман, предварительно проверив и удостоверившись, что первая из двух конспиративных квартир, переданных им для выполнения задания, не провалена, позвонили условным звонком в дверь на улице Никитской. Открывший им мужчина правильно отозвался на пароль и пригласил внутрь. Но здесь неведомый режиссер преподнес им неприятный сюрприз. Когда они вошли в комнату, где им было предложено обождать, на них набросились восемь человек. И это были не сотрудники ОГПУ. Это были курсанты «росомахи» в «хамелеонах», только начавшие свое обучение. Следуя инструкции, которая гласила, что в случае противодействия им со стороны личного состава «Росомахи» убийство и применение оружия запрещены, Сапсан и Шаман обошлись с такими же, как и они сами, обитателями ада по-божески. Начинающих «росомах», хоть и пришлось при этом изрядно попотеть, просто вырубили, а потом связали. Правда, в Сапсана как бес вселился. Он на боевом кураже, уходя из проваленной точки, взял и углем написал на стене неприличную надпись, которую пишут на заборах, а Шаман, уже было двинувшийся к выходу за своим напарником, внезапно вернулся и быстро, одним росчерком, нарисовал не менее неприличный символ, эту надпись обозначающий.
Вторая конспиративная квартира оказалась без сюрпризов, и они наконец смогли получить все, что надо было им для выполнения задания. Сапсан и Шаман вышли на улицу, поймали пролетку и велели везти себя в центр. Остановившись за квартал до Колымажного переулка, расплатились и, изображая озабоченных делами старших командиров, с папками под мышкой двинулись к главному зданию Генштаба, чтобы «вживую» осмотреть и прочувствовать объект. Сторонний наблюдатель, если бы он, конечно, был, ничего не смог бы увидеть подозрительного в двух офицерах, остановившихся неподалеку от здания Генштаба и при этом сосредоточенно, но тихо о чем-то беседующих. Тем более что к ним подошел офицерский патруль и проверил у них документы. Документы оказались явно в порядке, так как начальник патруля четко козырнул этим двоим, вернул бумаги и повел подчиненных дальше проявлять бдительность и искоренять воинский непорядок.
Но, к сожалению, начальник патруля все же зря не арестовал этих двух властных и уверенных в себе командиров. Потому что в эту же ночь шесть домов, стоящих через дорогу напротив главного здания Генштаба, в которых располагались различные второстепенные армейские службы, вспыхнули как свечи. Одновременно. Несколько нарядов специальной пожарной охраны ничего не могли поделать с неизвестно от чего начавшимся пожаром.
Но это было полбеды. Дело в том, что спустя десять минут после начала пожара сгорел главный трансформатор подстанции, подающей питание на все строения в переулке, а из вентиляционных окошек уже в здании Генштаба полез такой удушливый дым, что охрана каждого этажа просто мгновенно попадала в глубокий обморок. Дежурный едва успел нажать на сигнал пожарной тревоги и сам свалился без чувств. Ситуация складывалась критическая, и пришлось вызывать дополнительные наряды уже обычных пожарных, так как специальных явно не хватало. В поднявшейся кутерьме и мешанине из людей в военной форме и брезентовых робах совершенно незаметно прошло исчезновение двух пожарных. Правда, их количество спустя три минуты восстановилось, хотя эти новые пожарные были вроде как повыше и пошире в плечах…
В общем, бардак начался еще тот. Добротный такой, армейский бардак, неустанно подогреваемый взаимоисключающими приказами командиров всех мастей, срочно вызванных к месту пожара ввиду чрезвычайной ситуации. И нечего было удивляться, что в результате всех этих так странно совпавших обстоятельств в виде встрепанных отцов-командиров, дыма, огня и валяющейся без памяти охраны сейф в комнате № 37 на третьем этаже главного здания Генштаба был профессионально и быстро вскрыт, а секретные документы из него исчезли…