Заговор гордыx
Шрифт:
Потрясение от падения с лошади прошло, и ушибленная рука стала безжалостно саднить. При каждом глубоком вздохе бок пронизывала острая боль, поэтому юноша старался дышать слабо, осторожно. Чтобы окончательно не потерять лицо, он запретил себе стонать. Скрипел зубами, кусал губы, но молчал. Руку прижал к животу и старался ею не шевелить. Иногда ненадолго закрывал глаза. Это доставляло небольшое облегчение: на несколько мгновений можно было забыть о внешнем мире и впасть в легкое забытье.
Константин вел отряд вдоль правого отрога холма, который постепенно становился все более крутым, и наконец, превратился в отвесную стену, иссеченную
Иоанн держался из последних сил. Боль усиливалась. Ему казалось, что идут они уже много часов, и привала не будет никогда. Хотелось упасть на землю и больше не двигаться. Пусть делают что хотят, лишь бы не шевелиться. Но мысль о том, что его позор увидит Михаил, и поймет, что победил, жгла гораздо сильнее ушибов, придавала решимости. «Нет, не дождется. Я буду молчать, и идти, сколько потребуется. Нельзя показать этому чурбану, что он выше меня. Разум всегда побеждает грубую силу. Я докажу».
Преодолев большой валун, Константин повернул к отвесной скале.
– Добрались. Сейчас будет ночлег. – Подойдя вплотную, он достал из сумки факел и огниво, высек искры. Просмоленная пакля радостно занялась, затрещала. Управляющий осветил стену и что-то в ней нашел. – Михаил, Александр, помогите мне. – Втроем они взялись за большой деревянный щит жухло-грязного цвета и оттащили его в сторону. Если не знать, что он здесь стоит, то различить его на общем фоне было невозможно. За ним открылся зияющий проход в гору.
– Добро пожаловать в «Пещеру Минотавра».
Константин вместе с лошадью двинулся вперед. Факел осветил узкий высокий разлом в скале, достаточный, чтобы в нем шли рядом два человека. Сверху раздался писк, и над головами пронеслось несколько летучих мышей, потревоженных светом и дымом. Через дюжину шагов стены расступились, и путники оказались в высокой продолговатой пещере. Из стен торчали факелы, которые управляющий зажег. Взору Иоанна открылась пещера, шагов пятнадцать в ширину. Дальний её конец терялся во мгле. Вполне возможно, что она вела куда-то вглубь, а может заканчивалась через сотню шагов. Освещенная ее часть оказалась вполне ухоженной и пригодной для жизни. Слева и справа стояли два грубо сколоченных стола со скамьями. За ними во мраке виднелось несколько больших стогов с сеном, укрытых парусиной.
Заметив скамьи, Иоанн блаженно опустился на ближайшую, выпустил из рук поводья и закрыл глаза. Наконец можно было нормально сесть на неподвижную поверхность и расслабиться. Михаил с Александром задвинули деревянный щит, закрыли убежище изнутри. Затем привязали коней к железной скобе, торчащей из стены у входа, и принялись их расседлывать.
Велизарий взял несколько охапок сена и отнес лошадям. Орлик занялся ужином – достал из сумок сыр, хлеб и изюм, выложил все это на стол и принялся резать сыр.
Удостоверившись, что все заняты делом, Константин занялся осмотром Иоанна – велел раздеться до пояса. Он осмотрел повреждения и промыл их вином. Кожа на руке была содрана. В нескольких местах набухли кровоподтеки, но кисть и локоть сгибались хорошо. На ребрах же расплылся огромный синяк. Каждое движение вызывало острую боль.
– Похоже, сломано одно из ребер – вынес свой вердикт Константин.
– И что теперь? – с содроганием спросил Иоанн.
– Да ничего. Само срастется. Лучшее лекарство – свежий воздух
Сверху приложил крупные темно-зеленые листья. Затем взял моток длинной узкой льняной ткани, и туго обмотал грудь.
Поужинав, Иоанн достал теплое дорожное одеяло, и с кряхтением забрался в один из стогов сена. Еда и отдых отняли у него последние силы. Казалось, если сейчас с факела на сено упадет искра и подожжет скирду, то он скорее сгорит живьем, чем пошевелит хоть одним пальцем. Закрывая глаза, он увидел, как Александр гасит огонь, а на соседнем ворохе укладывается спать Михаил.
«Я ничего не забыл» – подумал Иоанн, впадая в дрему. «У меня впереди достаточно времени. Холодная месть приятней всего на вкус».
Глава 7
Прощеное воскресенье
День выдался по-весеннему теплым и ясным. Вокруг, насколько хватало глаз, лежала холмистая возвышенность, изрезанная ущельями и каньонами. Грязно-серые островки снега ютились в ямах и впадинах, жались к одиноко стоящим голым карликовым деревьям. Тонкий слой земли, покрывавший каменистое взгорье, быстро подсыхал, и из темно-коричневого становился песчано-бежевым. Из редких, попадавшихся на пути кустов, раздавалось беззаботное щебетание птиц. В воздухе витал запах талой воды и прошлогодней травы. На один из камней заползла гадюка и свернулась клубком – верный признак скорого потепления. Она подставила голову солнцу и неподвижно следила за путниками узкими черными зрачками.
Солнечные лучи приятно согревали кожаный нагрудник Константина, пробирались в темно-синие рукава верхней одежды, ласкали кожу. Но ветер оставался по-прежнему холодным. Управляющий думал о том моменте, когда можно будет, наконец, сменить утепленный шерстяной далматик на шелковый, а плащ из медвежьей шкуры на обычный, тканный. Он не любил зиму и холод – в четырнадцать лет подхватил болезнь, которую Гиппократ называл pneumonia, и едва не умер. Поспорил с мальчишками, у кого крепче сила воли. Чтобы выбрать победителя, в середине января стояли в гавани Феодосия по колено в ледяной воде. Константин продержался дольше всех – три часа. А потом был жар, жжение в груди, хрипы, абсурдные видения и балансирование на грани жизни и смерти. Два месяца врачи не отходили от его кровати. Лишь летом он в первый раз смог выйти из дому.
Управляющий «Серебряного озера» вел спутников по горной незаселенной части Каппадокии. Сойдя с торгового тракта у чинары, больше они на него не вернулись – слишком опасно. По прямой до Аспоны был день пути. Сделав крюк, они доберутся за два–три. Константин пробирался этими местами не один раз. Приходилось и контрабанду доставлять, и особо ценные грузы сопровождать, и от недругов скрываться. Если ехать по взгорью, то путь был вполне ровный, не хуже, чем по мощеному тракту. Опасность представлял спуск с холмов и подъем. Чаще всего склоны были слишком крутыми, чтобы по ним проехали кони. Иногда пологие тропинки манили путников, но Константин знал, что спуститься по ним могли лишь горные антилопы и зайцы. И отряд петлял, искал проход в горном лабиринте.