Заговор Катилины
Шрифт:
Устраивай для них пиры ночные
С участием знатнейших и умнейших
Красавиц Рима. Пусть беседа будет
Такой же вольной, как и обхожденье.
Пусть люди к нам охотно в дом идут
На зло и зависть хмурому сенату.
Нельзя скупиться нам ни на расходы,
Ни на притворство. Что ни час, должны мы,
Я - как Юпитер, как Юнона - ты,
Друзьям являться под личиной новой [19]
И сразу же, как в ней нужда минет,
19
19 Что ни час, должны мы, - я - как Юпитер, как Юнона - ты, - друзьям
– Согласно античной мифологии, боги, полюбив смертных, представали им в самых различных обликах, так как люди, взглянувшие на бога в его настоящем виде, умирали.
Менять ее с такой же быстротою,
С какой меняют маску на лице
Иль место действия в театрах наших [20] .
Шум за сценой.
Чей это голос? Кажется, Лентула.
Аврелия :
Или Цетега.
Катилина :
Пусть войдут. А ты,
Аврелия, слова мои обдумай
И помни: люди видеть не должны,
Что лишь как средство нам они нужны.
(Аврелия уходит. Входят Лентул и Цетег, разговаривая между собой.)
20
20...менять ее с такой же быстротою, с какой меняют... место действия в театрах наших.
– Бен Джонсон допускает анахронизм: частая смена места действия характерна для английского театра XVI-XVII вв., а не для античного, в котором строго соблюдалось единство места.
Лентул :
День предвещает грозные событья.
Мрачна и медленна заря, как будто
Воссела смерть на колесницу к ней.
Персты ее - не розовы [21] , а черны;
Лик - не румян и светел, а кровав;
Чело больное тучами обвито,
И кажется, что ночи, а не утру
Предшествует она, и не отраду,
А ужасы и скорбь земле несет.
Цетег :
Лентул, не время толковать приметы.
21
21 Персты ее - не розовы...
– "Розоперстая" - постоянный эпитет зари у Гомера.
Мы не для слов явились, а для дел.
Катилина :
Достойно сказано, Цетег отважный!
А где Автроний?
Цетег :
Как! Он не пришел?
Катилина :
Его здесь нет.
Цетег :
А Варгунтея?
Катилина :
Тоже.
Цетег :
Пусть молния спалит в постели тех,
В ком лень и праздность доблесть усыпили!
И это римляне! И это в час,
Который все решит!
Лентул :
Они, а также
Лонгин, Габиний, Курий, Фульвий, Лека
Вчера мне в доме Бестии клялись,
Что до света здесь будут.
Цетег :
Ты б и
Проспал, когда бы я тебя не поднял.
Мы все - ленивцы, сонные, как мухи,
Медлительные, как вот это утро.
Как лава, наша кровь окаменела.
Лед равнодушья оковал нам души,
И честь в нас волю не воспламенит,
Хоть нас и жжет желаний лихорадка.
Катилина :
Я удивлен. Терпимо ль опозданье
В столь важном деле?
Цетег :
Если б даже боги
Имели дело к ним, и то б они
Спешили с той же черепашьей прытью.
Ведь эти люди медлят в предприятье,
Вселяющем в самих бессмертных зависть,
Затем что по плечу оно лишь их
Объединенным силам. Я хотел бы,
Чтоб пепел Рима был уже развеян,
Сокрушено владычество сената
И воздух над Италией очищен
От многословной гнили в красных тогах [22] !
Катилина :
Вот это речь мужчины! О душа
Великих наших планов, как люблю я
Твой смелый голос слышать!
Цетег :
Где вы, дни
Правленья Суллы, при котором волен
22
22...От многословной гнили в красных тогах!
– Римские магистраты и сенаторы носили одежду с пурпурной каймой.
Был каждый меч свободно обнажаться?..
Катилина :
Когда копался он в утробе вражьей,
Как авгуры во внутренностях птиц...
Цетег :
Когда отца мог сын убить, брат - брата...
Катилина :
И быть за это награжден; когда
Вражда и злоба удержу не знали...
Цетег :
Когда, напыжась, чтоб страшней казаться,
По улицам убийство шло, и кровь,
Река которой уносила трупы,
Ему до самых бедер доходила;
Когда от смерти не могли спасти
Ни пол, ни возраст...
Катилина :
Ни происхожденье...
Цетег :
Когда она косила и детей,
Стоявших только на пороге жизни,
И хилых стариков, чьи дни природа
Не прерывала лишь из состраданья,
И дев, и вдов, и женщин, плод носивших,
Всех...
Катилина :
Кто виновен был уж тем, что жил.
Считали мы тогда, что слишком мало
Лишь тех, кто нам опасен, убивать.
Одних мы истребляли для наживы,
Других же - просто, чтобы счет был ровным.
Цетег :
В ту пору был косматому Харону [23]
Потребен целый флот, а не ладья,
Чтоб тени всех усопших в ад доставить.
В утробе хищников не умещались
23
23 Харон (миф.) - перевозчик, который на ладье переправлял души умерших через реки подземного царства.