Заговор небес
Шрифт:
– Как же я раньше не подумала! – патетически продолжила она. – Ведь он же ближайший родственник бедной Марии! Ведь ему же надо сообщить в первую очередь!.. Ах, молодой человек! Я вас умоляю: поднимитесь в семьдесят первую квартиру! Поднимитесь! Я не могу оставить свой пост! Там проживает некая Алина, ее фамилия…
Гранд-дама оставила мою руку в покое, нацепила очки, взяла из ящика стола замусляканную тетрадочку.
– Так, ее фамилия…
Гранд-дама принялась листать тетрадку, где имелся список жильцов подъезда с пометками,
– Так вот – ее, той соседки, фамилия Губернская… Спросите ее, спросите, я вас умоляю, – дали ли знать сыну? Пожалуйста, молодой человек!
Я не собирался идти на поводу у старухи, тут же бросать все и устремляться к этой Губернской, но главное – санкция охранницы на проникновение в подъезд – была получена. Конечно же, я собирался подниматься на этаж – но позже. А пока я спросил у консьержки, по-прежнему не забывая о приволжском акценте:
– А кому, как вы полагаете, мне еще следует сообщить о смерти Машеньки? Может быть, ее друзьям? Знакомым?
– Ах, молодой человек! – в очередной раз воскликнула консьержка.
И в очередной раз цапнула меня за руку. Мне это начинало не нравиться.
– Ах, молодой человек, – продолжила дама, не выпуская руку. – У бедной Машеньки было много знакомых! Даже слишком много! Но я не думаю – пусть это останется между нами, – что они сильно огорчатся, узнав о ее смерти!..
Ей взгрустнулось, и она отпустила меня.
– Я даже не думаю, что они придут к ней на похороны… Разве что – из-за того, что появится повод выпить, как это сейчас говорится, на халяву на ее поминках!..
Гранд-дама в очередной раз спохватилась:
– Я огорчила вас? Скажите: огорчила?.. Ах, мой несносный язык!..
– Ничего-ничего, – меланхолически пробормотал я. – Но мне Машенька писала, что у нее много друзей… Весьма достойных… Есть даже кандидаты наук… И руководители предприятий… Вот, она и фотографии мне присылала…
Я достал из кармана фотки, полученные мною позавчера от Катюши Калашниковой. Они были уже изрядно потрепаны и захватаны от многочисленных опознаний.
– Вот, – гордо показал я привратнице две фотографии, на которых были запечатлены основные фигуранты этого дела: Фомич, Мэри, Настя, Валя, Катя, Андрей Дьячков и один неизвестный.
Она жадно схватила фото. Нацепила очки и принялась пристальнейшим образом их рассматривать.
– Нет, здесь я никого не знаю, – отложила она первую, черно-белую, многолетней давности, – где были изображены на аэродромном снегу смеющиеся Катя, Фомич, Настя и Валентина Лессинг.
Консьержка взялась за вторую, цветную, на которой в домашних интерьерах улыбались Мэри, ее неизвестный спутник, Катя Калашникова и ее супруг Андрей Дьячков. Принялась дотошно рассматривать.
– Ах, несчастная Мария… – проговорила она как бы про себя, скорбно покачивая головой. – Какая она здесь хорошенькая…
– Вторая
– Кандидат наук? – живо откликнулась привратница. Всмотрелась в лицо и с сожалением молвила: – Нет, ее я не знаю… А вот этого… – она задумалась. – Нет, второго молодого человека я тоже не знаю… А вот этого – вот этого… знаю! – ликующе проговорила она. – Очень приятный, очень обходительный – я бы сказала, по-настоящему интеллигентный молодой человек…
Ее старчески-узловатый палец уперся в фото. Я ожидал, что она укажет на неизвестного Мэриного спутника, и уже приготовился выспрашивать о нем – однако ее перст упирался в лицо профессора Дьячкова.
– Этот? – ошеломленно спросил я. – Вы говорите – этого вы знаете?
– Да-да! – воскликнула консьержка. – А что вас так удивляет?
– Да нет… – смешался я. – Просто… Я не думал…
– У меня пока еще, слава богу, все в порядке с памятью, – строго проговорила консьержка. – Его я запомнила очень, очень хорошо. Такого приятного молодого человека невозможно не запомнить! Тем более что приходил он к Марии совсем недавно!
– Недавно?!
Я с трудом подавлял в себе желание бросить старуху и бежать – бежать, пока сам не зная куда.
– Ну да, – отвечала она. – Я видела его уже в этом году. Пожалуй, что два раза видела… В последний раз… Память мне по-прежнему не изменяет, молодой человек!.. Да-да, мое дежурство было как раз в сочельник… И он, этот товарищ, так мило поздоровался со мной… Поздравил с наступающим праздником… Спросил позволения пройти в семидесятую квартиру… Я сразу поняла, что он идет к Машеньке, и еще, как сейчас помню, порадовалась за нее: наконец-то у Марии появился благородный мужчина… Настоящий джентльмен…
Я сидел, как пыльным мешком ударенный. Профессор Дьячков был здесь, у Маши?! И когда? В сочельник – в тот самый день, когда с утра они вместе с Катей приезжали ко мне в офис! Когда они рассказывали мне об убийстве Насти и покушении на саму Катю… Значит, от меня Дьячков направился к Маше!.. Вот так номер!
– А в какое время он был – точно? – быстро спросил я.
– Вечером… – задумчиво произнесла консьержка. – Часов в семь вечера… – Она вдруг подозрительно спросила: – А почему вас это так интересует?
– Да нет… – пробормотал я. – Я просто не думал, что он… Словом, я немножко знаю этого человека…
– Вы хотите сказать, что Мария его недостойна? – воинственно спросила привратница. – Или он – ее?
– Да нет… – пробормотал я, потерявшись под ее напором.
– Или вы, – она погрозила мне пальцем, – как это порой бывает с братьями, ревнуете свою сестру к ее поклоннику?
Кажется, гранд-дама немного потерялась в реальности. Поэтому я внушительно и печально сказал:
– К кому уж теперь ревновать… Мария умерла.