Заговор по-венециански
Шрифт:
— Затея почти удалась, вот только взрыв бытового газа не разорвал бы лодку в щепки. Больно мощно жахнуло.
Перед мысленным взором Вито проносятся образы: Антонио за штурвалом лодки, его родители в момент, когда узнали о гибели сына; Валентина — такая гордая и смелая, что не решается заплакать у шефа на глазах.
— Не могу поверить… Над чем он работал, черт возьми? Мафия? Каморра?
Кастелли качает головой.
— Нет-нет, ничего подобного. По крайней мере, мы такого не ожидали. — Он оглядывается и лишь потом продолжает: — Простенькое задание «под прикрытием». Сбор данных. Ты слышал о коммуне на острове Марио?
Вито нерешительно
— Она в собственности миллиардера Марио Фабианелли.
Вито что-то припоминает.
— Мальчишка, интернет-гений. Сделал состояние и сам же махнул на него рукой?
— Именно.
— И остров назван в его честь?
— Верно. Здорово, наверное, быть таким богатым, что можно позволить купить себе остров. Ну да ладно. Он, должно быть, объелся коксом, потому что несколько лет назад превратил остров в зону свободной любви и назвал ее Небеса. Правда, пишется это не совсем обычно — в буквенно-цифровой манере. Все «е» заменяются тройками.
Вито в замешательстве морщит лоб.
— Н3б3са, — подсказывает Кастелли. — На память группа «U2» [33] приходит. Видно, новый бренд создается. У коммуны даже сайт есть, через который эти наркоши продают свои поделки, картины, стихи.
Вито промокает губы салфеткой.
— Значит, вот где работал Антонио? Копал под хиппи, вызнавая, чем они долбятся на Острове фантазий [34] Марио?
Кастелли кивает.
33
Намек на исполнение группой «U2» песни «Knockin’ on Heaven’s Door».
34
Американский фантастический телесериал, выходил на экраны в 1978–1984 гг.
— Поступила наводка, якобы через остров проходят крупные партии наркоты. И не просто гашиша, а до фига экстези и, может даже, кокса и героина. У хозяина острова репутация дурная, так что мы решили: проверить стоит. Я специально попросил дать мне Антонио. Он так здорово поработал «под прикрытием» в больнице. Какой парень был!
— Да, замечательный… — Вито сокрушенно опускает голову. — Он нашел что-нибудь?
— Нет. По крайней мере, доложить не успел.
Оба на минуту умолкают. И Кастелли, и Карвальо сейчас думают о Валентине. Смерть близких переживают долго, но убийство — всю жизнь.
— Лучше мне пойти и самому все рассказать Валентине, — говорит Вито, вставая из-за стола.
Кастелли не отвечает, только похлопывает ободряюще друга по руке, когда тот проходит мимо.
Capitolo XXXIX
Остров Сан-Джорджио-Маджоре
27 декабря 1777 года
Остаток дня брата Томмазо Фрасколи мучают мысли о незнакомце, который что-то топил в водах канала.
И во время занятий разум постоянно отвлекается от Писания.
Что еще больше тревожит — это откуда приплыл незнакомец. Томмазо направлялся на юг, а загадочный лодочник пришел из тумана со стороны севера. Однако если грести на север, то найдешь один-два острова. Необитаемых.
Но что, если незнакомец — призрак, демон, посланный искусить его?
Нет,
Незаконнорожденный сын куртизанки, Томмазо о своей семье знает только со слов аббата. Якобы его и сестренку сразу после рождения отдали в монастыри. Правда, сестра сбежала еще будучи послушницей. Имени отца Томмазо не знает, а мать, Кармела Франческа Фрасколи, аббату ничего не говорила. Лишь отдала вместе с сыном те немногие динарии и сольдо, что имела при себе, и еще записку и маленькую деревянную шкатулку. Последнее просила передать сыну, когда тот достигнет совершеннолетия, и пока Томмазо хранит оба предмета у себя под кроватью. Ни письма, ни шкатулки он не открывал.
Так он справляется с тем, что ни отца, ни матери у него нет. Обманывает себя, чтобы не было больно. А родительским воспитанием, в каком он нуждался, Господь обеспечил.
Однако с недавних пор появились сомнения.
И порой, когда они особенно сильны, спасает не молитва, а гребля. Томмазо садится в лодку и гребет изо всех сил, пока легкие не начинают болеть. Лодка его летит, словно пущенный по темной воде плоский камень.
Томмазо один у себя в келье. Время вечерней молитвы, и сердце святого брата колотится, будто он только что отложил весла. И тому есть причина — день сегодня особый.
День рождения Томмазо. Двадцать первый по счету.
Пришла пора заглянуть в глаза своим демонам.
Томмазо распускает туго затянутый шпагат на узелке и, сломав печать, открывает шкатулку матери. Невероятно…
Глава 41
Палаццо Дукале, Венеция
С венецианской лагуны, родившейся в последний ледниковый период, дует холодный утренний ветер. Вито Карвальо стоит у станции гондольеров в тени палаццо Дукале и смотрит на бескрайние серые волны. Думает о том, что сказал Умберто Кастелли.
Убили. Антонио Паваротти погиб не случайно.
В памяти возникает лицо юного офицера. Румяное, симпатичное, мальчишеское, с вечной улыбочкой. Внимательные глаза. Такие парни нравятся девушкам.
Какая потеря. Какая ужасная, несправедливая потеря.
Докурив вторую за день сигарету, Вито направляется к штаб-квартире. Идет медленно; хочет хорошенько подумать, а для этого нужен свежий воздух и время. Рабочий стол и так завален материалами по делу о трех убийствах: Моники Видич и двоих других, чьи трупы подняты со дна лагуны. Теперь добавится еще материала — по делу Антонио. Вито утешает себя: у него есть крохотная зацепка. Пусть информация скудная, но дурная слава острова Марио — уже кое-что. Из-за наркотиков нередко убивают.
Есть еще повод тревожиться: личный состав и так невелик, и те, кто в наличии у Вито, сильно устали. Ладно еще Кастелли обязался выделить двух вторых лейтенантов. Правда, до встречи с ними Вито предстоит дело, которое потребует немалого мужества.
Десять утра. В кабинет к Вито влетает Валентина Морасси. В тонкой ручке у нее бумажный стаканчик кофе.
— Buongiorno, майор. Ваше утреннее лекарство.
— Grazie. — Шеф принимает стаканчик и ждет, пока Валентина присядет. Бойкая девочка. Да, маскирует косметикой припухлость век, но держится так, что не восхититься нельзя. — Как там наш бывший священник? Не нашел ничего после визита в церковь Спасения?