Заговор по-венециански
Шрифт:
Он выкладывает серебряную табличку на стол.
Откинувшись на спинку стула, аббат сцепляет на животе пальцы рук и смотрит на Томмазо, как бы говоря: продолжай.
— Изделие, похоже, из серебра, и мать оставила мне его в наследство. Однако на обратной стороне есть странные письмена, а на лицевой изображен гаруспик. Хотелось бы узнать о табличке и почему мать оставила ее мне.
Потянувшись через стол, аббат подвигает табличку ближе к себе.
— Пусть она побудет здесь, брат. Я поищу для тебя сведения об этой
Тут же вспоминается просьба матери не оставлять предмет без присмотра.
— При всем уважении, преподобный отец, последней волей моей матери было не доверять ни в чьи руки эту табличку.
Аббат тепло улыбается и говорит:
— Дитя мое, при мне вещица в полной безопасности. И потом, как могу я что-то выяснить, если ты столь плотно прижимаешь ее к груди? Ну, позволь?
Томмазо чувствует смущение, но табличку отдавать не спешит.
— Я счастлив показать ее вам, но отдавать не рад. Может, достаточно изучить табличку при мне?
Святой отец теряет терпение.
— Где твоя вера, брат? — Он недобро смотрит на Томмазо. — Если не доверяешь мне, то не веришь и Богу! Эта вещь растлевает тебя. Ну-ка, отдай.
И все же Томмазо не спешит расставаться с табличкой.
Тогда аббат выходит из-за стола и становится лицом к лицу с Томмазо.
— Ты пришел за помощью и сам же проявляешь недоверие, оскорбляя меня. Отдай мне эту вещь, немедленно. Иначе наложу на тебя епитимью до воскресенья.
Томмазо не согласен с таким решением. Он хочет оставить табличку себе и покинуть комнату. И точно так же не смеет ослушаться аббата и потому кладет табличку на протянутую руку, чувствуя, как сердце опускается.
Развернувшись, аббат возвращается к себе на рабочее место.
— Ступай на службу, — велит он Томмазо. — Доброго дня тебе.
Томмазо кивает и уходит. Он ошибся и подвел покойную мать.
Глава 45
Остров Марио, Венеция
Погоня Тома Шэмана за воображаемой Тиной грозит сорвать визит карабинеров на остров. Однако — к немалой забаве окружающих — Том признается, что бывшая любовница ему только привиделась и что он принял за Тину хорошенькую, но слегка праздную художницу Лизу, которая как раз была на кухне.
За нелепую ситуацию цепляется Анчелотти. Он задает Вито и Валентине жару, вынудив майора извиниться перед хозяином-миллиардером и покинуть особняк вместе с большей частью команды.
Остается только Валентина. Она беседует с Франко Цанцотто, главой охраны, которого находит невероятно пугающим. На что Франко, собственно, и рассчитывает.
Полицейских он ненавидит. С детства они были его заклятыми врагами. Время прошло, но отношение к легавым не изменилось.
Цанцотто, не таясь, поедает Валентину взглядом — от холеных лодыжек до тонкой шеи, — как
И пока Франко ведет Валентину по длинному, обшитому деревом коридору, девушка старается не обращать внимания на похотливые взгляды. Есть дела поважнее.
Тупик. Франко привел ее к двойным сводчатым дверям из дуба.
— Откройте, пожалуйста.
Франко сладострастно ухмыляется.
— О, с удовольствием.
Выбирает ключ из увесистой связки и отпирает два висячих замка — в верхней и нижней частях дверей. Отодвигает железные засовы и сует ключ в скважину большого медного замка. Проворачивает.
Изнутри лодочный сарай удивителен.
Просто огромен.
— Постойте! — командует Валентина идущим позади офицерам. — Сначала фотограф.
Стройная женщина, ростом ниже Валентины, брюнетка с короткой стрижкой и наглым взглядом карих глаз, открывает металлический чемоданчик. Внутри — фотокамера «Никон».
Цанцотто прижимается к Валентине и шепчет:
— Мне бы вашу фотографию. Снимок нас с вами я бы никогда не забыл.
Не скрывая отвращения, Валентина отвечает:
— Не сомневаюсь. — Присутствие Франко заставляет ее нервничать и торопиться. — Быстрее, Мария. Давно уже надо было все приготовить.
Ну вот, оскорбила фотографа в лучших чувствах.
К Валентине снова прижимается начальник охраны.
— Когда закончите, позвольте, я отвезу вас домой. Вы мне попозируете, а потом и я вам.
Валентина отмахивается, пытаясь прогнать запах его пропитанного чесноком дыхания.
— Может, вы дадите мне поработать? Или я арестую вас за препятствие следствию.
Франко бросает на нее в ответ сердитый взгляд, но все же отходит. Сука, говорят его глаза. Фригидная полицейская сука.
Валентина подходит к стене мониторов. Сейчас они выключены.
— Что это? Зачем столько экранов?
Цанцотто лишь пожимает плечами.
Валентина смотрит под пультом и втыкает вилки в розетки. Мониторы включаются.
— Их тоже сними, Мария. Целиком всю систему и каждый экран в отдельности.
Валентина отходит от пульта, размышляя: для чего нужна система наблюдения в лодочном сарае? Когда следят за сараем, это понятно. Но когда из него…
Валентина прохаживается по помещению. Вокруг многочисленные мотки веревки, канистры с топливом и складные инструментальные ящики. На одной из стен — крупная доска с прорезями под простые и разводные гаечные ключи. Под ней верстак, на нем — сердце Валентины подпрыгивает — бензопила. Тут же представляются расчлененные трупы из лагуны.
Она разворачивается к одному из офицеров.
— Соберите и пометьте ярлыками все. Особенно бензопилу. И не трогайте зубцы.
Юный офицер принимается выполнять приказ, а Валентина переводит дыхание. Нельзя сейчас перевозбуждаться.