Заговор против Афин
Шрифт:
Отсчитав семнадцать шагов, она наткнулась на повозку, зловещей громадой возвышавшуюся на узкой дороге. Почти там, где сказал Кратос. Подумаешь, на два шага больше. Судя по запаху, на повозке были дыни: сладкий аромат разносился по всей улице. Едва ли не ощупью обогнув повозку, Габриэль почувствовала, как в воздухе разлился новый запах. «Розмарин, — хмуро отметила она. — Пыльный розмарин в бурном цвету». Девушка удержалась, чтобы не чихнуть, и стала как можно осторожнее пробираться сквозь кусты. К тому времени, как они с Элизебой добрались до глухой задней стены и скамьи перед нею, одежда и руки Габриэль приобрели стойкий аромат розмарина. Мать Кратоса
Было слишком темно, чтобы видеть выражение ее лица, и тем более, чтобы попытаться говорить с нею. Габриэль сочувственно положила руку женщине на плечо и оперлась спиной на прохладную побеленную стену.
Самой ей никогда бы не найти этого места: узкий проход в пряном кустарнике был надежно скрыт от посторонних взглядов. Похоже, его нелегко обнаружить и при свете дня. «Будем надеяться, стражи о нем не знают, — подумалось Габриэль. Девушка украдкой взглянула на Элизебу. Та удобно устроилась на скамье и погрузилась в свои мысли. — Превосходно. Хоть она не жалуется. Хотела бы я знать, что задумала Зена: интересно, как она собирается увести Арго и стащить оружие из-под носа у стражников? А ведь ей еще надо вернуться за нами».
Габриэль утешилась тем, что воительница, без сомнения, могла о себе позаботиться. Даже для безоружной Зены вся тюремная охрана не была серьезной помехой. Но поднимется переполох, а девушка предпочла бы покинуть Афины без шума и побыстрей. Элизебе же вообще придется остаться в городе. Габриэль бросила на нее осторожный взгляд: женщина сидела тихо и неподвижно. «Она все готова отдать, лишь бы сын поскорее вернулся», — поняла девушка и вдруг вспомнила: мальчик называл имя друга, который спрячет его мать. Пора сообщить об этом Элизебе.
Габриэль нахмурилась и хрустнула пальцами — ее мучило слишком много вопросов. Почему Элизеба вынуждена скрываться от городских стражей? Что же неладно в Афинах?
Зена проводила взглядом удаляющихся по дороге Габриэль и Элизебу и обернулась к напряженно застывшему Кратосу. Закусив губу, мальчик тревожно смотрел матери вслед, но, заметив, что Зена шевельнулась, поднял на нее ясные глаза. «Какой честный взгляд! — подумала воительница. — А ведь парень воришка. Готова поспорить, эти глаза нередко его выручают!» Она еще раз оглянулась на дорогу, но спутницы уже скрылись из виду. Воительница хмуро пробормотала проклятие, касавшееся ситуации в целом, и слегка дотронулась до плеча мальчугана:
— Они в безопасности. Где моя лошадь?
Вместо ответа он повернулся, скользнул в темноту слева от калитки, опустился на одно колено и вытянул руку. Зена присела рядом с ним.
— Вот стойла, — прошептал Кратос, старательно произнося звуки так, чтобы они не разносились по всей округе. — Упряжь хранится там же.
На мгновение Зену захлестнула волна бешеной ярости. В его возрасте не подобало знать такие вещи. Что творится? В Афинах, которыми правит мудрый, заботливый царь, дети промышляют воровством и без труда проникают в темницы! Воительница тут же отбросила эту мысль: «Отложим на потом. Выберемся из Афин, тогда и порассуждаем». Хотя вряд ли она будет в настроении забивать этим голову. «Для некоторых пареньков воровство просто игра. А кто-то останется тощим, как его ни корми; может, Кратос из таких», — решила она, по-прежнему не доверяя пареньку.
— Оружие тоже там? — спросила она. Мальчик кивнул. — Тогда в путь.
На мгновение ей показалось, что Кратос останется здесь или
Черная полоса действительно оказалась входом в конюшню. Строение было новым, и запах свежеспиленного дерева заглушал даже аромат сена. Зену и Кратоса окутали тепло и мрак, и несколько мгновений они не видели ровным счетом ничего. Запах досок постепенно сменился знакомым духом лошадей и выделанной кожи. «Хм, а здесь чисто», — одобрительно отметила Зена, и это была правда. Она видела много конюшен похуже. Мрак слегка поредел: беглецы поравнялись с окном, через которое проникал неверный свет уличного факела. Однако темнота была сильнее света, и в ней лишь угадывались очертания лошадиных шей да иногда блестели глаза. Тихо заржала Арго, ночевавшая в сухом, чисто вымытом стойле. Мальчик отшатнулся, воительница поймала его за руку и притянула обратно.
— Останешься со мной, — приказала она. — Чем скорее найдешь мое седло, оружие и упряжь, тем скорее вернешься к матери, а я к Габриэль. Уяснил?
— Ага. Не уйду, — пообещал он. — Просто решил принести кинжалы.
За его спиной переступала с ноги на ногу лошадь Зены.
— Ступай, будь осторожен. Опасность велика, — прошептала воительница.
— Знаю, — и он скользнул прочь. Глаза воительницы уже привыкли к темноте, насколько это было возможно, но она по-прежнему различала только неясные контуры предметов, рискуя в любую минуту наткнуться на препятствие. Впрочем, кто-то вкладывал всю душу в уборку этой конюшни, поэтому под ногами вряд ли окажется что-то серьезнее забытой уздечки. «Тем более нелепо будет упасть», — решила Зена, ни на мгновение не теряя бдительности. Она оглянулась: пустое стойло, два занятых, еще пустое… Воительница нащупала рукой стену и пробралась в стойло любимой Арго. Она провела рукой по крутым золотистым бокам лошади, погладила ее шею, морду. Арго была привязана к стойлу уздечкой, но седло кто-то заботливо снял, тщательно вычистил кобылу и накинул ей на спину легкую попону. «Как же я признательна, — благодарно подумала Зена, — тому, кто так заботится о лошадях. Должно быть, он души в них не чает».
Ей потребовалось время, чтобы распутать незнакомый узел на поводьях. Арго нетерпеливо переминалась в стойле, а Кратос успел вернуться.
Воительница опустилась на колени, ощупью разбирая свое вооружение — клинки в ножны, меч за спину. Сгибаясь под тяжестью огромных мешков, из темноты снова возник Кратос.
— А где седло? — спросила Зена. Мальчишка кивнул, отдышался и, отойдя на пару шагов, вернулся с седлом и одеялом. — Благодарю.
— Скорее! — торопил Кратос, беспокойно сжимая и разжимая руки и настороженно поглядывая в сторону выхода.
— Я не теряю время, — ответила воительница. — Вещи нельзя бросать, их понесет Арго. Руки мне нужны, чтобы драться.
Мальчишка не стал спорить.
— Будь наготове, — приказала она.
Кратос снова занервничал: он был слишком юн, чтобы запастись терпением надолго. Зена навьючила на Арго последний мешок с едой, подтянула подпругу и погладила шею лошади, что-то шепча ей на ухо. Кобыла послушно попятилась прочь из стойла и, положив голову хозяйке на плечо, пошла за ней по проходу.