Заговор против Афин
Шрифт:
Глаза Габриэль потемнели и напоминали бурлящее море. Злость в них так и кипела:
— Он не только смеялся надо мной, он натравил на меня Агринона. Того самого, которого я поколотила, чтобы не приставал к бедной Арахне.
— Я помню ткачиху Арахну, — Зена надеялась направить разговор в другое русло. Взгляд ее подруги потеплел, уголки рта приподнялись в улыбке. Королева воинов воспользовалась паузой: — Гелариона не изменишь. Ты не произведешь на него впечатления, как ни бейся.
— Я сделаю не то, что ты думаешь.
— Неважно, что я думаю. Он не изменится, не трать силы попусту.
— Все равно.
— Не хочу, чтобы ты огорчалась из-за собственного бессилия.
— А я хочу попробовать, — упрямо сказала Габриэль и вдруг затихла, прислушиваясь. — Показалось. Все равно, прежде чем уехать из Афин, я должна заглянуть в лавку Петера.
— Ох уж этот Петер, — процедила Зена, а Габриэль бросила на нее лукавый взгляд и едва удержала смешок.
— Я схожу одна, не беспокойся. Я же видела, что он тебе не понравился.
— Он сумасшедший. Больной человек.
— Ой, да брось ты! В его крылатых эльфов не нужно верить, они ненастоящие! Это что-то вроде дриад или нимф, ну, и тому подобное. Нет, я не спорю, дриады, может быть, и существуют, вспомни друга Гомера, но эти малютки — выдумка! — Девушка звонко щелкнула пальцами. — Они не реальнее гарпий, поверь. Ну нельзя же сажать Петера в тюрьму всего лишь из-за сказки, выдумщику там не место. Подумаешь, развернул перед госпожой пергамент! Она ведь сама хотела его увидеть. Ишь, упала от смеха, а теперь возмущается!
— Хватит, хватит, утомила, — мрачно перебила Зена. — Настоящие, ненастоящие, какая разница. Твой приятель в темнице — вот и все. Крылатые малютки — фу, ерунда!
«Это гарпий-то нет!» — подумала она с кривой усмешкой. Воительница и Марк — «пусть хранят тебя боги, любимый» — могли бы многое о них порассказать.
— Ладно, не будем о мифах, — смирилась Габриэль, поняв, что Зену не переубедить. — Лучше поговорим о Петере, надо ему помочь. Что, если стражи оставят его под арестом? Не найдется денег на подкуп, или обозлится глупая жертва, или заупрямится муж? Говорят, муженек пользуется влиянием. А Петер сидит в подземелье, и никто даже не знает об этом. Афинам необходим поставщик пергамента, а мой приятель снабжает город свитками и даже рукописями. Читая их, певец может всю душу вложить в песню, а не вспоминать сюжет и рифму. До Петера никто не продавал рукописные тексты.
Габриэль остановилась перевести дух, а воительница непонимающе покачала головой. Девушка принялась объяснять:
— Ну хорошо, представь, что я пою легенду о том, как ты поборола титанов. А все слушают. Потом начинающий певец-аэд меняет пару строчек и рассказывает все по-своему. Его историю перепевает другой, третий, и, наконец, я слышу легенду и думаю: «О, это что-то знакомое, но…»
— Поняла, поняла, — заскучала Зена. — Но почему?
— Не перебивай. Так вот, если читать записанные тексты, какие продает мой друг Петер, песня останется прежней. Кто бы ее ни пел, он скажет, что именно ты поборола титанов, и не спутает тебя с Иолаем или Гераклом.
— Гераклу было бы все равно. Мне тоже.
— А
— Арго дала бы нам знать, а она молчит. Все в порядке, — успокоила воительница и положила руку подруге на плечо. Девушка улыбнулась в ответ.
— Поспи, — предложила Зена. — Я совсем не устала и могу вас покараулить. Кстати, — добавила она с ехидной усмешкой, — если хочешь поколотить златовласого вора, тебе лучше набраться сил.
— Я расплющу его, как малюток из северных мифов — фей, или как там их звать, — сонно пробормотала Габриэль и осторожно завозилась, устраиваясь поудобнее. Элизеба не проснулась. Зена с нежностью поглядела на мигом задремавшую болтушку, и улыбка тронула ее губы. Глаза Габриэль были закрыты, она глубоко дышала во сне. «Накажу хитреца, — передразнила воительница. — Глупышка! Как же она непохожа на других!»
Зена бесшумно потянулась, поднялась на ноги и отправилась изучать соседнюю комнату. Помещение оказалось еще менее пригодным для жилья, чем первое: повсюду валялись камни, мусор, замызганные лоскуты, засохшие объедки, черепки и ржавые лезвия. Запах, разумеется, был под стать обстановке, и нос воительницы сам собой сморщился. Убедившись, что через заднюю дверь мог выйти только мальчишка, Зена поспешно вернулась назад, стараясь не дышать.
Почему такие трущобы стояли в городе, находившемся под властью просвещенного царя? «Простите, господин, — стратега», — иронично поправилась воительница, мысленно обращаясь к Тезею. Насколько она помнила, Тезей терпеть не мог, когда его именовали царем или правителем: он предпочитал поддерживать впечатление, будто его решение можно оспаривать.
Так, а теперь об Ипполите. Всей Греции известно, что Тезей победил воинственную амазонку и, захватив Ипполиту в плен, привез ее в Афины. Вопреки ожиданиям, отношения между супругами вовсе не были враждебными. Царь и царица нежно любили друг друга.
Благодаря мудрым правителям, дела в городе шли превосходно, и другие полисы только с завистью поглядывали на Афины, на их мощь и богатство.
Теперь же город больше всего походил на Спарту: нищета, голодные дети, повсюду рыщут воры и разбойники, стража обленилась или проворачивает грязные делишки, не особенно таясь.
Зена увидела полис, где бедные женщины, такие, как Элизеба, попадают в тюрьму, набитую пьянчугами и негодяями, вроде — как бишь его — Мондавиуса. И женщина утверждает, будто оказалась в темнице, потому что сын не желал воровать для хозяев!
«Эй, не увлекайся», — приказала себе воительница, но ситуация предстала перед ней в новом свете, и Зена уже не могла оставить все как есть.
«Вспомни, какой была сама, — продолжала она внутренний диалог. — Деревенская девушка — сильная, но не телом, а духом. Если б кто-то передал царю просьбу селян и он пошел бы навстречу, насколько изменилась бы твоя жизнь? Полностью», — подумала Зена и одернула себя.
— Что было, то было. Живи настоящим, — прошептала она. — Прошлое далеко, будущее тоже.