Заговор против Афин
Шрифт:
В дверях злосчастной хижины застыл перепуганный Адрик, поддерживая иссохшую старушку; та прижималась к нему, тяжело дыша и закрывая глаза от страха. Зена яростно замахала, приказывая парню немедленно спрятаться; он облизал губы, склонился к бедной пленнице, пошептал ей на ухо и бережно подтолкнул обратно в хибару. Воительница мельком увидела морщинистое бледное лицо, растерянный взгляд, трясущиеся губы.
«Превосходно. Надеюсь, широкоплечему тоже хватит ума, чтобы не высовываться», — подумала она и повернулась к Миккели.
Тот пьяно шатался из стороны
— Ку-ку! — проворковал он. — Папочка пришел!
Стоило Миккели зайти в комнату, как перед ним возникла грозная высокая фигура и преградила ему путь. Воительница гортанно рассмеялась и обнажила зубы в ослепительной улыбке, затем вдруг ударила злодея коленом между ног. Воздух с хрипом вырвался из его легких, и, взвыв от боли, Миккели сложился вдвое.
— Спокойной ночи, приятель, — промурлыкала она, с силой опуская локоть на его затылок. С пола поднялось облако пыли и заскрипели доски: злодей грузно повалился наземь. Зена пнула его ногой, спуская со ступеней.
— Вот и первый, — равнодушно сказала она и повернулась взглянуть в хижину. В ней повис затхлый запах, и, не будь дыр в разваливавшихся стенах и дощатом полу, дух грязных тел, нищеты и болезней стал бы невыносимым. Его и сейчас трудно было не почувствовать.
— Адрик, — шепотом позвала она. — Уводи остальных, скорее! Бери вторую повозку.
— Но ты… ты сказала, они заметят!
— Мерзкий пропойца под крыльцом и так расскажет им все. Негодяи пьяны, но товарища хватятся быстро, — побитый Миккели тихо застонал, и Зене пришлось угомонить его резким ударом. Он сполз с последней ступени, воительница стукнула его еще разок. — Пора уходить.
— Я один не спра… — начал Адрик.
— Ладно уж, помогу, — мрачно ответила Зена и вдруг замерла, крепко стиснув его руку и не давая заговорить.
Из двери добротного строения снова хлынул свет, Философ вышел на порог и заорал:
— Миккели, ау! Эй, ты говорил, что приведешь наших женщин сюда! Что, нюх отшибло? Или там зрителей больше? — кто-то засмеялся и добавил пару выражений; Зена их не разобрала. Философ вновь принялся горланить: — Миккели! Если не выйдешь, пока я допиваю эту кружку отличного вина, я сам за тобой приду! Мы все придем. Усек?
Адрик, все еще поддерживавший старуху, с тревогой посмотрел на воительницу; та зловеще улыбнулась. Дверь соседнего дома с грохотом захлопнулась, злодеи вернулись в свою замызганную комнату.
— Я помогу, слушай внимательно: наши планы изменились. Уведи оставшихся заложников, возьми двоих помощников и отыщи всех лошадей шайки. Привяжи их
В просвет меж облаками выглянула луна, помогая Зене бесшумно спуститься по ветхому крыльцу и подкрасться к двери соседнего дома. Засов не был задвинут, наверное, Философ решил, что кому, кроме Миккели, входить в эту дверь? Воительница чуть заметно улыбнулась, приоткрыла дверь и прислушалась. Адрик дважды прошагал туда-обратно, выводя последних заложников, ему помогали два крепких мужчины, не так измученных тяготами жизни в плену. Наконец пекарский сын указал на хижину и широко развел руками, сигнализируя: «Никого не осталось». Товарищи Адрика склонились к нему и, минуту проговорив, все трое скрылись из виду, обойдя полуразрушенную хибару и направившись в сторону моря. Зена понадеялась, что они не забудут про лошадей.
Внутри дома не происходило ровным счетом ничего важного: стучали кружки, кто-то спьяну рыдал. «Кнолио», — предположила воительница, и память услужливо подсказала, как выглядит этот человек. Он был одним из воинов Драконта — или ее собственным? — пока история одной из деревень не стала для него мучительным кошмаром и не сделала его горьким пропойцей. Вдруг Зена вспомнила все: это был ее солдат, любивший убивать, но не выдержавший бойни. Тогда она подослала к нему Манниуса, и тот навсегда выгнал его из лагеря. Говорят, с тех пор Кнолио отчаянно пил, пытаясь утопить в вине свое прошлое.
Воительница покачала головой. Судьба Кнолио ее не касается: он сам нажил себе проблем и превратил свою жизнь в царство Аида. Все, что сейчас заботило Зену, — это люди, которых он держал в заточении. Подумав об этом, она мрачно улыбнулась: «Кнолио выбрал проигравшую сторону. Не повезло».
Кто-то тихо заговорил, глотая слова. Все, что она уловила, было имя Миккели и хриплый смех, заглушивший коней фразы. Зена прищурилась и пальцами левой руки поправила ножны.
Со стороны моря послышался шорох, и в неверном лунном свете возник Адрик, указывая на опустевшую хижину. Несколько раз кивнув, он снова растворился во мраке. Зена возвела глаза к небу: «О боги! Ничего не понятно; делал бы, как люди. Вроде сообщил, что нашел лошадей и бежит их отвязывать».
«Лучше б это было так», — поняла она мгновением позже. Ее внимание привлек голос Философа:
— Эй, чем это он занят? — смешки, пронзительный свист, улюлюканье в ответ. — Заткнись! Вы все поняли. Говорил же, допью — пойду за ним, и смотрите, как я великодушен! Выпил кружку, другую, неторопливо и с чувством, а его еще нет! Думаю, нам… Надо бы лучше…
Зена выпрямилась, расправила плечи и сделала шаг в сторону двери, оказавшись прямо перед нею. Сильным ударом воительница распахнула дверь так, что она стукнулась о стену, и встала в проем прежде, чем створка успела захлопнуться.