Заговор против мира. Кто развязал Первую мировую войну
Шрифт:
На наш непросвещенный взгляд, обе книги невероятно скучны, поскольку нудно и подробно рассматривают историю морских войн ушедшей эпохи парусного флота, накопившей мало полезного опыта для флотов эпохи пара и стали, обладавших принципиально иными возможностями при взаимодействии с природной морской стихией – главным и союзником, и противником парусных кораблей. Но идеология, которой придерживались оба автора, ясна и выразительна: морские пространства при столкновении держав следует рассматривать не как временные маршруты для переброски сухопутных экспедиций и совершения диверсий, а точно так же, как и пространства суши – как территории, постоянное или долговременное прочное обладание которыми является и самоцелью, и образует пространственное преимущество в ходе военных действий. Следовательно, превосходство на море должно стать одним из решающих постоянных
После переваривания содержания этих книг любые посягательства кого бы то ни было на морское превосходство рассматривались противостоящими сторонами как прямо выраженная и недвусмысленная угроза. Условия для реализации тайных замыслов Вильгельма II, таким образом, заметно усложнились.
В это же время Вильгельм обзавелся не только таким незаменимым военным советником, как Альфред фон Шлиффен – начальник Генерального штаба с 1891 года, но и своим главным военно-морским помощником и единомышленником – тезкой Шлиффена Альфредом фон Тирпицем. Тирпиц был начальником штаба Балтийского флота в 1890-1892 годах, затем – начальником штаба всех морских сил Германии. После краткой, но выразительной паузы в 1896-1897 годах [266] он возглавил германское военно-морское министерство.
266
Об этом – в разделах 4.2 и 4.3.
Особый меморандум Верховного командования Германского флота в 1894 году гласил: «Государство, которое имеет океанские, или в равной мере мировые интересы, должно быть в состоянии защищать их и дать чувствовать свою силу за пределами территориальных вод. Мировая торговля, мировая промышленность и развитое рыболовство в открытом море, мировые связи и колонии невозможны без флота, способного к активным действиям» [267] .
В 1897 году престарелый Бисмарк, доживавший в отставке, высказался одобрительно о судостроительной программе Тирпица, но предостерег: «чем меньше громких слов было бы при этом произнесено, чем меньше перспектив открыто... тем лучше было бы для нас» [268] . Тирпиц и сам прекрасно понимал это, приступая к рассмотрению своей программы в рейхстаге (эпизод, с которого началось наше повествование): «чем меньше разговоров будет в рейхстаге, тем лучше, и тем большего мы достигнем в такой деликатной с внешнеполитической точки зрения области, как моя» [269] .
267
К.Ф.Шацилло. От Портсмутского мира к Первой мировой войне, с. 214.
268
А. фон Тирпиц. Воспоминания. М., 1957, предисловие, с. 21-22.
269
Там же, с. 21.
Но это были не более, чем благие пожелания: еще в 1894 году мать Вильгельма, императрица Виктория писала к своей матери – королеве Виктории: «У Вильгельма одна мысль – иметь флот, который был бы больше и сильнее британского флота, но это поистине чистое сумасшествие и безумие, и он вскоре увидит, насколько это невозможно и ненужно» [270] .
Можно только сочувствовать тем, кого предают. Большего сочувствия заслуживают те, кого предают друзья и близкие. Но в самом чудовищном положении оказываются те, кого предают собственные матери – и Вильгельм относится к этим несчастным.
270
Там же, с. 19.
Фактом остается, что с первых шагов судостроительная программа Германии и ее реализация находились под пристальным вниманием английских флотоводцев. Этого нельзя сказать о замыслах последних,
Современные в ту пору взгляды на возросшую роль океанского флота не миновали и Россию: ведь главным врагом и для нее оставалась Великобритания – тем болезненней был разрыв между Россией и Германией!
И в России книги Мэхема и Коломба вызвали пристальное внимание и стимулировали стремление к усилению флота. Как и Вильгельм II, начавший с обзаведения Гельголандом, правительство Александра III также должно было начать с обеспечения базирования для океанского флота.
Витте, тогда уже министр финансов, писал: «Императора Александра III наталкивали на мысль, чтобы основать порт – главную морскую базу – в Либаве [271] . Это была мысль начальника главного штаба генерал-адъютанта Обручева, и так как Обручев имел сильное влияние на управляющего морским министерством [адмирала Н.М.]Чихачева, то они, соединившись вместе, проводили мысль об устройстве базы нашего Балтийского флота в Либаве и, следовательно, об устройстве там главного морского порта.
271
Ныне – Лиепая.
Император /.../ не был вообще против мысли основания в Либаве более или менее приличного морского порта /.../, но у императора Александра III возникли сомнения.
У него была мысль устроить порт в таком месте, где бы, с одной стороны, была гавань, незамерзающая круглый год, а с другой стороны, гавань эта должна была быть совершенно открыта, т.е. чтобы это был такой порт, из которого можно было бы прямо выходить в море.
Императору говорили, что подобный порт можно найти только на Мурманском берегу, т.е. на нашем дальнем Севере» [272] .
272
С.Ю.Витте. Воспоминания в трех томах, т. 1, с. 392.
Понятно, кому принадлежала эта идея – самому Витте, даже если она первоначально была высказана военно-морским экспертом – отставным моряком А.Г.Конкевичем, сопровождавшим Витте в упомянутой ниже экспедиции. Конкевич служил именно в это время полицмейстером в Либаве, и прекрасно представлял себе все свойства и этого порта. Витте же был отправлен царем Александром III летом 1894 года непосредственно на Кольский берег – отыскивать место для искомой гавани, отнюдь не в соответствии с прямыми обязанностями министра финансов.
Экспедиция завершилась, казалось бы, полной удачей: в обследованной гавани ныне расположен Мурманск, который должен был быть соединен с Петербургом по проекту Витте двухколейной железной дорогой, к постройке которой он предлагал немедленно приступить (через двадцать лет, в 1914 году, начали постройку только одноколейной); будущий порт, по мысли Витте, должен был быть основательно электрофицирован. Можно предполагать, что при реализации такой программы там же постепенно создалась бы мощная судостроительная база, превосходящая существующую ныне, которая стала создаваться с невероятным опозданием по сравнению с планами Витте – все проблемы океанского флота России могли были быть разрешены уже в XIX столетии!
Но Витте, вернувшись через Скандинавию в Россию, имел затем только одну встречу с Александром III, срок жизни которого истекал; у царя не было уже и сил ознакомиться с письменным докладом.
Этот доклад был представлен Витте молодому царю в первые же дни его правления, и Николай II (если верить Витте) был готов незамедлительно санкционировать основание базы флота на Мурмане. Но Витте, не знакомый еще (как и остальные!) со стилем поведения сюзерена, порекомендовал ему (о, наивность!) не сразу принимать предложенную санкцию, дабы соблюсти приличествующий срок, подчеркивающий, что решение не просто проштемпелевано новым царем, но основательно им рассмотрено, тем более что среди сторонников устройства базы в Либаве был и генерал-адмирал (командующий флотом) великий князь Алексей Александрович, капризов и обид которого стремился избежать и Витте.