Заговор Сатаны. Исповедь контрразведчика
Шрифт:
— Что-то ты какой-то не такой…
Я рассказал о том, как пригласил свою маму сфотографироваться на память, приоделся, как франт, по форме, надраил до зеркальной чистоты сапоги, подхожу к маме и говорю: «Мама, я готов», да еще взял под козырек. Мама посмотрела на меня, как показалось мне с пренебрежением, и сказала: «Сынок, надень серый костюм, какой из тебя военный, что соседи скажут?» Вот так-то. Даже мама не поверила, что я на что-то большое годен.
Конечно, посмеялись, посмотрели на фотографию, и Александр Васильевич сказал:
— Ты на маму не обижайся, ведь, в самом деле, в твоей жизни судьба твоя подкинула тебя вверх по годам
Мы всегда были откровенны с Александром Васильевичем, и я спросил его:
— А чем же я теперь буду заниматься?
Я никогда не видел и не слышал такого мальчишеского смеха, каким рассмеялся на этот раз Гущин. Перестав смеяться, он извинился и сказал:
— Боже мой, четыре увесистых папки, которые изъяли у Берии, — это же неоценимая программа действий для советского контрразведчика, написанная для нас нашим злейшим врагом. Изучив эти материалы, я думаю, все мы поймем, что такое фашизм изощренной формы и кто породил гитлеровский фашизм. Да из тех материалов, которые сняли с Хелен Бреун, если их хорошо проработать и подумать над ними, следует, что нашу контрразведку надобно численно увеличить в 2–3 раза только для работы за рубежом. А внутри страны сколько дел? Так что работы хоть пруд пруди, а для таких работников как ты, прошедших «огонь и медные трубы», дело в самом разгаре. Сейчас бешеное масонство США и Англии взбесилось до такой степени, что только расставляй сети для шпионов всех мастей, в том числе и продажных власовцев.
23.07.53 г. Стальнов доложил Жукову, что на территории США в штате Арканзас собрали наскоро все власовское отребье для ускоренной подготовки шпионов и диверсантов для засылки к нам и в другие братские страны. Англичане тоже не отстают от американцев, создали большую шайку из наших бывших соотечественников для подготовки разведчиков и диверсантов с той же целью. А ты говоришь: будем без работы. Контрразведчик Советского Союза — первой страны в мире, строящей социализм, окруженной со всех сторон противниками, подогреваемыми постоянно воинственно-разрушительным империализмом, без работы не останется и об отдыхе забудет. Между прочим, есть уже живой пример!
Я, зачарованный внятным объяснением Гущина о нашем будущем, спросил его:
— А где он — этот живой пример?
— А вот он! — И показал на меня пальцем.
Тридцатого июля пятьдесят третьего мы проводили большинство ребят, которых отзывали на операцию по ликвидации Берии и бериевщины, по «домам», то есть в стра¬ ны, где они должны продолжать службу. Уехали в звании генерал-майора Баранов и в звании генерал-лейтенанта Соловьев.
Этого же дня вечером мы встретились с Г.К. Жуковым, проговорили долго о дальнейшей работе. Жуков сказал:
— Взбесились недобитые бандеровцы и власовцы во Львове и Дрогобыче, почти на глазах у всех расстреливают людей из руководства этих городов. Я отправил туда две группы по 20 человек для прощупывания мест базирования этих бандитов, хорошо бы, если и вы возьмете с собой человек 20–30 и возглавите эту операцию. Уже пограничники сообщают, что шпионы полезли как тараканы во все щели, в том числе и через Китай — в общем, работы прибавляется с каждым часом.
Заходил Игнатьев посоветоваться, как ему, то есть МГБ, действовать в этом случае. Поговорили мы с ним о многом, потому что высказать и обсудить — желания много, но подготовки для организации этой работы по-новому, почти никакой.
Поэтому нам надо бы прибавить к своим обязанностям часть функций МГБ. Сейчас нам
8. ЗАСАДА
2.08.53 г. мы с Александром Васильевичем и группой контрразведчиков в 30 человек отправились на Украину. В Киеве нас уже ждали Пархоменко, Лесной и другие товарищи. Мы обменялись мнениями с ними и приехавшими к нам на встречу из Львова нашими ребятами: Рогачевым, Вьюновым, Седых и Трофимовым. Нам все подробно рассказали, что творят там эти бывшие полицаи, прислужники гитлеровцев, приумно¬ жая свои кровавые дела. Сообщили, и где они, в основном, базируются.
Третьего августа пятьдесят третьего из Киева мы выехали автотранспортом. Это была целая колонна крашенных в защитный цвет грузовиков, несколько старых ЗИС-5 и новые ЗИС-150. Часть автомашин шла порожняком, на случай поломки. Мы тогда бросали отказавшую автомашину, перегружали оружие на исправную. Транспорт был ненадежный, а мы не могли рисковать. У всех у нас были новые автоматы «Калашникова», пистолеты «ТТ». Автоматы, их первый выпуск АК-47, были уже тогда лучшим индивидуальным автоматическим оружием в мире. Мы все были одеты по-гражданке, в штатской одежде.
В этих местах я был впервые, мне очень понравились белые хаты украинских сел: хотя военная разруха еще не полностью была устранена, однако был заметен общенародный духовный и деловой подъем. Мы остановились на часок на одном из хуторов и нас сразу пригласили в хату и к столу. Заходя в хату, я впервые увидел земляной пол, но до чего же он хорошо был сделан, на нем, кажется, каждую пылинку увидишь.
Поблагодарив гостеприимных хозяев, мы поехали дальше к Карпатам всей группой. Выходили по склонам к назначенным позициям примерно на расстояние полкилометра от оборудованной базы бандитов. А мы с Александром Васильевичем вдвоем шли примерно в двух километрах от этой базы, никто не мог и предположить, что здесь бандиты могут охранять подступы к своему логову. Мы шли с автоматами и, несмотря на нашу настороженность, никак не ожидали, что здесь, так далеко от логова банды, с дерева нас кто-то обстреляет.
Но только перебрались через каменные завалы, тут же по нам ударила сдвоенная очередь из автоматов… я в ответ резанул по этому куполообразному дереву, откуда по нам стреляли, и смотрю: Гущин опускается на землю и упал, я не успел его поддержать.
Когда взял его на руки, то почувствовал, что по моей руке что-то стекает теплое, я заглянул вниз — это кровь из груди Александра Васильевича! Я ошалел от этого положения и продолжал идти к тому дереву, с которого убили моего верного друга и первого учителя по контрразведке. Он был для меня всем: и другом, и старшим товарищем, и самой судьбой в самое трудное время, переживаемое моей семьей. И вдруг его не стало… хотя я шел с ним и в смерть не верил, я не ожидал, что две пули пронзили его доброе и верное сердце. Сердце солдата невидимого фронта, преданного сына своей Родины СССР, который шел прямой дорогой патриота, побеждая все, в том числе и смерть, но вдруг…