Заговор
Шрифт:
— Пошлите цветы, пожалуйста, сразу.
— Хорошо, сэр.
Дома он тщательно оделся. Черный пиджак? Слишком строго. Голубой? Слишком молодит, а он и так похож на мальчишку. Вот этот — из грубой ткани. Рубашка. Белую, и без галстука. А может, синюю, деловую и с галстуком? Нет, все же белую. Правда, она выглядит как символ невинности... Значит, синюю. Ботинки:
6
Шекспир. Ромео и Джульетта. пер. Т. Щепкиной-Куперник.
Брать ли оружие? Все в порядке. Закрыть дверь. Нажать кнопку лифта.
— Дай-ка ключи, Симон!
— Ну и ну, провалиться мне на этом месте.— Симон выпучил глаза.
— Лучше открой ворота поскорее, потому что, если я опоздаю, тебе несдобровать.
— Сию минуту, Марк!
Прекрасный вечер, а теперь в машину, взгляд на часы: 19.34.
Директор еще раз осмотрел смокинг...
Нет со мной больше Руфи. Прислуга прекрасно работает, но все же это не то. Налить глоток шампанского. Смокинг чуть жмет — этот покрой уже выходит из моды. Рубашки только что из чистки. Подойдет черный галстук. Черные туфли, черные носки, белый платок в нагрудный карман — все в порядке. Прикрыть душ. Ах, как бы получить от президента какую-нибудь полезную информацию? Черт, где же мыло? Придется вылезать из-под душа. Что за запах у этого сегодняшнего мыла? Оно годится только для гомосексуалистов. Надо раздобыть из армейских запасов. С душем покончено. На весы: ого! Скинуть бы фунтов пятнадцать! Побриться. Старое доброе лезвие. Он давно уже решил бриться не более одного раза в день, за исключением тех случаев, когда обедает у президента. Отлично! Теперь одеться. Все пуговицы на месте: «молнии» он терпеть не может. Затянуть черный галстук. Руфь отлично завязывала галстуки, но об этом не вспоминать. Проклятье, не получилось. Наконец-то. Проверить бумажник. Все на месте. Президенту предстоят тяжелые времена. Сказать прислуге, что буду около одиннадцати. Плащ. Специальный агент, как всегда, подле машины.
— Добрый вечер, Пол, прекрасная погода!
Шофер открывает заднюю дверцу « форд-седана».
В машине взгляд на часы: 19.45.
Не торопись — времени хватает — не стоит являться слишком рано — и когда все время мира в твоем распоряжении, машины словно исчезают с улиц — надеюсь, что розы уже при были — долог путь до Джорджтауна; мимо мемориала Линкольна и по бульвару вдоль Потомака — как здесь красиво — да смотри же в конце концов на дорогу. Не рви на желтый свет, пусть даже водитель сзади отчаянно жестикулирует. Уважай закон — возьми себя в руки — тебе кажется, что ты опаздываешь, и ты уже готов ехать на красный свет. Осторожней с трамвайными путями в Джорджтауне, не забывай притормаживать на них. В конце улицы поверни направо и ищи место для парковки. Не торопясь обследуй квартал. Еще раз — и моли бога, чтобы поблизости не оказалось полицейского. К дому подойти небрежно, как бы между прочим. Посмотри на часы. 20.04. То, что надо. Теперь звони.
В синем платье она выглядела просто изумительно.
— Привет, Марк. Не зайдете ли на минутку?
— Нет. Думаю, нам лучше двинуться. Моя машина перекрыла дорогу.
— Хорошо, я только
Открыть для нее дверцу машины. Почему бы не взять ее за руку и не признаться в сжигающей меня безумной страсти? Она предложила бы мне бутерброд. Нет, на такое можно пойти, если знаешь, что этого хотят оба, и тогда удастся сберечь массу времени и нервов.
— День был удачен?
— Очень хлопотный. А как у вас, Марк?
— Все то время, что я работал, мне думалось о вас, и это было нелегко. Крутился как белка в колесе, еле успел.
Машина на ходу, направо с М-стрит. Припарковаться негде.
— О, повезло.
Проклятье, откуда вывернулся этот «фольксваген»?
Место нашлось, но в четырехстах ярдах от ресторана.
— Тем приятнее будет пройтись.
Получила ли она розы? Честное слово, если эта девчонка-цветочница не успела их доставить, я ее утром... в тюрьму посажу.
— Ох, Марк, как ужасно с моей стороны, что не сказала вам раньше: какие прекрасные розы! А вы — это белая роза? И Шекспир?
— Стоит ли говорить об этом?
— Лжец. Значит, вы любите Шекспира?
— Прошу — самый фешенебельный французский ресторан. Рив Гоше. (Гоше — именно так. Самый лучший в Америке. Здесь обдерут до нитки. Так и вижу этого паршивого официанта, который тянет руку. Какого черта — ведь это всего лишь деньги.)
— Столик на имя Эндрью.
— Добрый вечер, мистер Эндрью. Как приятно снова видеть вас.
(Этот плут никогда не видел меня и скорее всего никогда не увидит. Что за столик он приготовил? Годится. Она и в самом деле поверит, что я бывал здесь раньше. Сунуть ему пять долларов.)
— Благодарю вас, сэр. Приятного аппетита.
Они заняли места в глубоких креслах красной кожи. Ресторан был заполнен народом.
Появилась первая смена блюд и вслед за ней виночерпий с бутылкой. (Если думаешь, что тебе удастся сплавить нам две бутылки, то ты глубоко ошибаешься.)
— Разрешите налить вам вина, сэр?
— Благодарю вас, пока не надо. Откройте и оставьте, пока не подадут горячее.
— Слушаюсь, сэр. Ваше авокадо, мадемуазель...
— Добрый вечер, Халт. Как вы там поживаете в вашей фирме?
— Стараемся не прогореть, сэр.
Они обменялись еще парой банальных реплик.
Директор обвел взглядом сине-золотой интерьер комнаты. В дальнем конце ее одиноко стоял глава Секретной Службы. Около окна, рядом с софой, Генеральный прокурор беседовал с сенатором, сменившим президента на посту главы юридического комитета.
— Что вы предпочитаете выпить, Халт?
— Коктейль с шотландским виски.
— Скоч для Директора и апельсиновый сок для меня. Приходится следить за весом.
(Неужто он не знает, что апельсиновый сок категорически не рекомендуется, если следишь за весом?)
— Как обстоят дела с предстоящим голосованием, мистер президент?
— Ну, в настоящий момент сорок восемь «за» и сорок семь «против», но к десятому марта положение должно выправиться. В противном случае мне придется отложить эту затею до следующей сессии. Не считая поездку по европейским странам и первичные выборы в Нью-Хемпшире, которые состоятся меньше чем через год, это сейчас тревожит меня больше всего. Мне придется отложить голосование по биллю до второго срока президентства, если я снова буду избран.
— Будем надеяться, что десятого все пройдет как нельзя лучше.
— Тогда ваша работа значительно облегчится.
— Сегодня через этот дом прошли пять тысяч человек,— сказал глава Секретной Службы,— И никого, в сущности, не волнуют проблемы обеспечения безопасности. Дом предназначен для обитания президента, но, по сути, он принадлежит всем, и это доставляет массу трудностей.
(Знал бы он...)
Президент сел во главе стола, Генеральный прокурор и сенаторы заняли места по одну сторону стола, а напротив них — по другую — разместились Директор и глава Секретной Службы. Подали авокадо с креветками.