Заградотряд времени
Шрифт:
Старшина догнал меня, зашагал рядом:
— Хоть бы покормили, жрать охота — сил нет. Красноармейцев, что с нами вышли, небось уже накормили обедом.
— Эк ты пожрать любишь.
— Привык по распорядку жить, — посетовал старшина.
К вечеру мы подошли к расположению какой-то части. В лесу, укрытые ветками, стояли пушки, машины, сновали красноармейцы.
— Идем в штаб, старшина. Скажем — бригаду нашу разбили, попросимся.
— В армии порядок есть, —
— Тогда сам и объясняйся.
В одной из брезентовых палаток и был штаб.
Только мы подошли к палатке, как навстречу нам вышел капитан. Форма как влитая, выцветшая от стирок, сразу видно — кадровый, не из запаса.
Старшина шагнул вперед:
— Товарищ капитан, разрешите обратиться!
— Разрешаю. Погоди-ка. — Капитан пристально всматривался в лицо старшины, что-то припоминая, суровое лицо его просветлело. — Если не ошибаюсь, это ты в прошлом году на окружных соревнованиях по стрельбе благодарность и часы в подарок получил от самого Ворошилова?
Старшина расплылся в улыбке и вытащил из кармана часы на цепочке:
— Я. А часы — вот они, целы.
— Чего хотел? Только коротко и четко, некогда мне.
— Бригаду нашу разбили немцы, к своим пристать хотим, да где теперь свою часть сыщешь?
— Понял.
Капитан обернулся к палатке:
— Твердохлебов, внеси в списки и поставь на довольствие старшину… э-э-э… Как там тебя?
— Старшина Никифоров.
— Никифорова. И определи его в первую роту, в пулеметный взвод. Ну, бывай, старшина, еще свидимся.
— Не один я, товарищ капитан. Вместе воевали с товарищем, да танк его сгорел с экипажем.
Капитан внимательно посмотрел на меня, потом окинул взглядом мой комбинезон:
— Взять-то его могу, только танков у меня нет — батальон пехотный, из тяжелого вооружения только станковые пулеметы да взвод минометчиков.
— Да мне всяко воевать доводилось, товарищ капитан.
— Документы есть?
— А то как же!
Я протянул капитану красноармейскую книжку Петра.
— Так, кадровый танкист, в финскую воевал, сержант. Танкистов не хватает, сержант, а ты — в пехоту.
— По-моему, и танков не хватает тоже.
— Это ты верно заметил. Ничего, подойдут из тыла части — еще зададим немцам жару. Ладно, будешь здесь служить. В батальоне некомплект, в штабе дивизии сказали — задерживать всех, отбившихся от своих, и доукомплектовываться. Иди в палатку, оформляйся.
— Спасибо, товарищ капитан.
— Не благодари, не за что.
Мы со старшиной прошли в палатку, где молоденький писарь внес нас в списки батальона, поставил на довольствие.
—
Мы вышли из палатки и, спросив у бойцов, где первая рота, нашли командира. Старшина, как старший по званию, представился.
— Пулеметчик? Очень хорошо. Вас только двое? Не густо. А ты чего в комбинезон вырядился? — обратился он ко мне.
— Я не вырядился, я танкист. Танк сгорел.
— Цирк прямо. Вчера кавалеристов прислали — без коней. Сегодня танкист без танка. Чего мне с тобой делать-то?
— Вы командир, решайте.
— Воевал, опыт есть?
— Еще с финской.
— Это хорошо, а то у меня в основном молодежь необстрелянная. Командиром отделения пойдешь во второй взвод. Оружие у взводного получишь. Старшина, командиром пулеметного взвода будешь.
— Есть!
— Свободен.
Я нашел командира второго взвода, молодого лейтенанта. Изучив мою, а вернее, Петра, книжку, лейтенант задумался.
— Мне бы сержанта бывалого, а они танкиста прислали. Ладно, на безрыбье и рак — рыба. Пошли, с отделением познакомлю.
Лейтенант подвел меня к бойцам, сидевшим у полуторки и при нашем появлении вскочившим.
— Представляю вам нового командира отделения — сержанта Колесникова.
Лейтенант повернулся ко мне:
— Оружие есть?
Я развел руками.
— Пошли со мной, поистине царский подарок сделаю.
В палатке лейтенант вытащил из ящика новенький автомат ППД и два магазина к нему.
— Владей! Стрелял когда-нибудь?
— Не приходилось.
— Патроны только экономь, прожорливая машинка. И далеко не стреляй, он только для ближнего боя хорош.
Я вернулся к отделению. Солдаты завистливо поглядывали на автомат. У всех были мосинские трехлинейки. Это потом появятся автоматы Шпагина — ППШ, Судаева — ППС, но сейчас автомат Дегтярева был редкостью. Живьем я видел его в первый раз. Проще швейной машинки, удобный в бою, он донимал лишь хлопотным снаряжением дисковых магазинов.
Прозвучала команда «Принять пищу». Красноармейцы потянулись к полевой кухне. Впервые за те несколько дней, что я был в этом времени, мне удалось нормально поесть. Жиденькому, но горячему супчику я обрадовался, как ребенок конфете. На второе — картошка с селедкой. Хлеб — черный, липкий, чаек — едва закрашенный, с двумя кусками сахара. Немудреная еда, но когда брюхо от голода к позвоночнику прилипло, все это показалось мне пиршеством.
После обеда потянуло в сон, но прибежал посыльный от командира взвода, передал приказ: