Загробная карьера Саши Маузера

Пасацкий Александр

— Тепловизор засек какое-то движение, — если бы у Ахилла были эмоции, он бы точно взволновался но нет, говорит спокойно, как и положено полумеханической машине. — В экране мелькнуло нечто с окрасом золотистого оттенка.

— Что? — я чуть не раздавил Киру, повернувшись к нему. — Где?

— Прямо по улице, потом направо.

— Сеня, газуй!

"Камаз" промчался по пустым улицам, потом сбавил ход, объезжая выбоины на дорогах, и свернул к бывшему пивоваренному заводу.

— Ахилл?

— Объект уходит к югу.

— Лобанов, давай

влево!

И снова безумная езда, на этот раз Сеня даже не тормозил, и нас всех подкидывало, как на американских горках. Да, легенда советского автомобилестроения, конечно, вынослива и сильна, но вот по строению подвески значительно уступает своим более поздним собратьям — голландским и шведским иномаркам. Достигнув, наконец, центра города, мы остановились неподалеку от собора, где моя птица летала в прошлый раз.

— Объект исчез. Признаков жизни не наблюдается.

— Саша, — Кира легонько сжала мою ладонь. — Ты думаешь, что это…

— Тс-с-с! Оставайся здесь, ладно? Парни, на выход. Эй, Лю, Маузер на связи! Нашел что-нибудь?

— Ничего, все пусто.

— Тогда дуй сюда. И Дашу с собой захвати.

Не успел я это сказать, как в рации началось сильное хрипение — какие-то помехи искажали радиоэфир. Внезапный ветерок взъерошил мне волосы, а сердце гулко застучало в груди, словно предупреждая об опасности. А затем мир вокруг начал расплываться на нечеткие контуры — это сработала змеиная трансформация.

— Ш-ш-ш…

— Что? — переспросил Лобанов.

— Берегись!

Слух почти пропал, но зато ноздри вдруг начали чувствовать резкую перемену температуры воздуха — и она быстро увеличивалась, поступая в направлении точно от собора. В последний момент я успел толкнуть Лобанов, и дернуть за рукав Ахилла, а в следующий миг стену собора проломил корпус тяжелого военного грузовика, и он промчался мимо нас, чудом разминувшись с "Камазом", а потом перевернувшись на скорости точно за ним. Мы оторопело уставились на неизвестно откуда здесь взявшуюся технику.

— Пятнашки! Я вас запятнал! — послышался радостный голос. — Ваша очередь водить!

Из пролома медленно показалась фигура человека. Мое зрение снова восстановилось, и я прищурился, разглядывая странного господина, с густыми бакенбардами аля-пушкин и аккуратной бородкой, да еще и разодетого по последней моде восемнадцатого века — на нем был старинный фрак, лаковые перчатки, туфли с пряжками, а голову украшал начищенный цилиндр. В руке он сжимал трость с белым набалдашником, и поигрывал ею, словно знатный лорд, только что получивший решающее очко в партии по крикету со своими друзьями.

— Это еще чё за упырь? — проворчал Лобанов, поднимаясь на ноги.

— Однако, дорогой друг, однако! — аристократ погрозил ему указательным пальцем, и на рукавах у него сверкнули золотые запонки. Несомненно, именно их блеск и привел нас по следу прямо сюда. — Я еще не представился, а вы уже меня оскорбляете. Ох, черт, а я что, никого не запятнал? Почему вы все вдруг резко легли

на землю, словно любовник неверной жены под ее кровать во время неожиданного возвращения мужа??

— Слышь, шутник хренов, — я на всякий случай снял с плеча ружье. — Ты откуда здесь взялся? И кто ты вообще такой?

— Граф Алексей Густав-Вяземский, к вашим услугам, — отрекомендовался он. — Находясь здесь во время экскурсии вместе с великими Александром Сергеевичем и Николаем Васильевичем, был насмерть отравлен здешними еретиками, которым отчего-то зверски не понравилось творчество моих товарищей. Надеюсь, кто такой Александр Сергеевич и Николай Васильевич, вам объяснять не надо? — добавил он строгим тоном, глянув на нас сверху вниз.

— Я сам Александр, только не Сергеевич, и слава Богу… Так ты что, призрак, в натуре?

— Мое тело было заморожено, и спрятано в одном из склепов, чтобы заставить мою семью заплатить за него выкуп. Но, к несчастью моя семья сразу после этого разорилась, меня так никто и не забрал, чтобы похоронить по-христиански, и я пролежал там до самого Судного Дня, когда человечество оказалось поставлено перед страшным наказанием за свои грехи. Вероятно, неизвестная мне и доселе болезнь каким-то образом заставило мое сердце снова биться, а кровь — бежать по жилам, потому что я ожил, и вышел на улицу уже после того, как город опустел, превратившись в могилу с сотней трупов, — аристократ помахал своей тростью. — Некоторое время я бродил здесь, изучая культуру и поражаясь современными достижениями, пока меня не нашла некая особа, представившаяся чужим голосом в моей голове, как ее величество нового народа, с тех пор и впредь населявшего нашу планету…

— Королева монстров? — я не поверил своим ушам. Надо же, какой успех, надо клевать, пока не сорвалось. — Ахилл! Взять его!

Граф Густав-Вяземский недоуменно замолчал, глядя на меня, и этого хватило, чтобы продукт генной инженерии без лишних слов стянул с плеча свою (а хотелось бы, чтобы мою!) чудо-винтовку, и навел ее на зловещую фигуру. Издав какое-то восклицание, призрак стремительно рванул вверх, но Ахилл, настоящий бравый вояка, без лишних слов вскинул приклад, переключил режимы, и нажал на спусковой крючок, целясь от груди. Из дула винтовки вырвался красный луч, который начисто сжег призрака — вниз осыпалась только горстка пепла. Я вытаращил глаза.

— Ты что наделал, дебил?

— Исполнил приказ.

— Но я же не имел в виду именно это… Ты же его замочил!

— Позволь-ка прояснить, — Ахилл нахмурился. — Твое "Взять его!" подразумевало уничтожить сие существо, или ранить его так, чтобы можно было провести допрос?

— Ясен пень, что второе!

— В таком случае, потрудись уточнять. Двоякое толкование приказа в любой момент может привести к непредсказуемым последствиям.

— Слышь, ты меня еще учить будешь, андроид недоделанный? А ну пошли, выйдем, я тебе щас расскажу, как надо своего командира с полуслова понимать!