Загробная карьера Саши Маузера
Шрифт:
— Но тогда нужна лаборатория, — возразила Даша. — И умники, которые разбираются в таких вопросах.
— Именно на этом вся теория и обламывается, — я с сожалением вздохнул. Блин, совсем, как в математике — если легко решается, значит, ты решаешь неправильно. — Если бы какие-нибудь ученые пропадали без вести… Лаборатория у нее может быть в каком-нибудь заброшенном городе, их раньше везде дофига было, но вот с остальным пока неясно.
— Если все так, как ты рассказываешь, то мне ее искренне жаль, — также вздохнула Кира. — Но мы не закончили! Что значит ты морально не готов?
— Лет через пять… — я так и сжался под ее взглядом. — Три… Один год… Полгода?
— Хи-хи, вот Маузер попал!
— Заткнись, рыжая. Кира, я не для того умирал там, и возрождался здесь, чтобы мне не шею спиногрызов посадили. Мне всего двадцать три с лишком, а тебе и того меньше. Рановато как-то, тебе не кажется?
— Так она ребенка хотела? А мне казалось, что вы нашли друг друга, как жалкий раб и властная госпожа…
— Помолчи, Даша, — это уже сказали мы хором. Кира поправила сползающее с груди одеяло, и окинула меня долгим, тяжелым взглядом.
— Значит, спать со мной тебе нравилось, а подарить ту единственную вещь, которая бы принесла мне самую большую радость в жизни, тебе не по силам?
— Слушай, мне вообще казалось, что ты ко мне чего-то там испытываешь. Знаешь, какими словами я себя обзывал, когда понимал, что не могу ответить тебя взаимностью?
— Ты мне нравишься, но я же не просила взять меня замуж!
— А я бы и не согласился.
— Правильно, потому что ты только меня любишь.
— Нет, Даша, не поэтому. Потому что я такой человек. Может, у меня сердце такое черствое, может, я просто ублюдок циничный, но я реально не понимаю, что такое любовь между парнем и девушкой. Вот что такое любовь? Бабочки в животе? Или когда ты готов видеть рядом с собой на протяжении всей жизни одно и тоже с годами стареющее лицо? Или когда тебя готовы терпеть, даже когда ты чешешь задницу, лежа на диване с бутылкой пива?
— Тебя мне тоже искренне жаль, — холодно сказала Кира. — Ты идешь по своему пути, преследуя какую-то высшую цель, но ты не знаешь, за что ты борешься. Люди живут ради того, чтобы дарить кому-то тепло и радость, а ты не можешь позволить себе даже этого. Ты как те люди с баз, ты выживаешь, как можешь, но в твоем выживании нет смысла, если ты не найдешь того, кто станет для тебя родственной душой.
— Потому что им Верховный Совет всем на уши присел, и рассказал, что от детей больше толку нет.
— Да, но ведь он не запрещает рожать, — возразила Даша. — Просто заставляет поверить в то, что это сейчас не актуально, да еще и опасно, раз в джунглях столько тварей бродит, и каждая в любой момент может на базу напасть. А тут еще под рукой готовые продукты генной, мать ее, инженерии.
— Пойдем спать, — Кира развернулась в сторону палатки. — Ты хороший человек, Саша, но ты тоже обрубок, как Ахилл. Я была о тебе лучшего мнения.
Я тоскливо посмотрел на ночное небо. Ну вот за что, за что мне все это? Почему меня нельзя было забросить туда, где никто не пытается воспользоватся тобой ради личных целей? Или вся жизнь на этом построена, чтобы и ты, и тебя?
— Слушай, если она такая злая, то можешь ко мне залезть. Я ничего требовать
— Обломись, рыжая. Лучше у костра переночую.
— Но почему? Почему с Кирой можно, а со мной нельзя? Я что, уродина, по-твоему?
— Просто не хочу, чтобы наши с тобой отношения перешли за ту грань, где я по факту буду тебе чем-то обязан. Я ведь тебя знаю, тебе дай палец откусить, так ты руку по локоть отхватишь. Мы сейчас с тобой просто друзья, а ты мне уже мозги выносишь. Представь, что будет, если я окажусь во власти твоего сама знаешь чего именно.
— Хам! — Даша сунула голову обратно в палатку. — Ну и правильно Кира говорит, что ты обрубок. Другие люди так живут, и не жалуются, а тебе вечно что-то не нравится.
— Я просто не хочу все усложнять!
— Да-да, хочешь, чтобы тебе все на халяву доставалось, я уже поняла.
Спал я в ту ночь, как и обещал, у костра. На душе у меня было тошно — пожалуй, впервые с тех пор, как попал сюда, я задумался, кто я на самом деле.
Глава тридцать вторая: Неожиданный противник
— Привет тебе, незнакомый путник. То, что ты видишь сейчас перед собой — последнее, что осталось от горстки людей, сильных духом и телом, последнего оплота легендарной ООО "Моя оборона". Итак, у нас сейчас пятый день пути, и мы наконец-то добрались до Флоренции — видите, какой город красивый издалека? Если честно, добирались мы бы и дольше, но к счастью, вчера мы наткнулись на местных поселенцев, и угнали… то есть, реквизировали у них транспортный вертолет, все равно они им не пользовались. Потому что, не умели, а кроме того, он был сломан… Не суть, главное, что мы на месте. На часах — семь утра, погода хорошая, хоть сейчас на охоту…
— С кем это он там разговаривает?
— Записывает видеодневник на случай, если кто-то найдет в руинах города наши мертвые останки.
— А я уже было подумала, что он опять себе под нос бубнит. Погоди, ты сказал "мертвые останки"? Маузер!
— Что? Так все делают, разве нет? Лучше помахайте рукой, пусть помнят вас веселыми и жизнерадостными.
— А я вот сейчас поднимусь, и кому-то его камеру в одно место засуну! Хватит там из себя героя строить, лучше думай, что нам теперь делать, раз мы до места добрались.
Несмотря на то, что до города было чуть больше километра, изображать из себя туристов мы пока не спешили. Не разговаривающая со мной с самого утра Кира готовила завтрак, остальные вяло слонялись вокруг лагеря, а я с высоты кузова "Камаза" снимал панораму Флоренции, заодно комментируя происходящее. И между делом пытаясь придумать какой-нибудь гениальный план на тему "решение проблемы выполнения оперативно-тактической задачи в условиях неизвестной локации без потери техники и личного состава", а если проще, то как залезть на елку и причиндалы не поцарапать. Сунуться туда просто так внаглую означало верную смерть, но пока мы не сунемся, мы не узнаем, что там происходит. Дилемма, получается. Лишь когда я глотнул для вдохновения остатки восьмизвездочного пойла из своего личного неприкосновенного запаса, меня осенила блестящая идея.