Загробная карьера Саши Маузера
Шрифт:
— Принц, я понял. Короче, Даша, что тебе надо?
— Хочу знать, чем заняться.
Заявление прозвучало несколько неожиданно.
— И чем же ты хочешь заниматься?
— Да без понятия, — она тоскливо подняла глаза к потолку. — За что не бралась, ничего не нравится.
— Думаешь, мы тебе сильно поможем в этом деле?
— Ну, может у вас лучше получится приспособиться к этой ненормальной жизни, — девушка смущенно пожала плечами. — Когда я случайно узнала, что Координатор покупает души для новых тел, я решила назло помешать ему. Меня дико бесит мысль, что когда человек
Тихое гудение заставило меня повернуть голову. На стене сарая мигала яркая желтая надпись: "Помоги ей!".
— Виталя, ты тоже это видишь?
— Что?
— Вот это, — я повернул его голову в нужную сторону. — Слова.
Несколько секунд Худой молчал, щурясь, как одессит в китайском ресторане, и недоуменно ответил:
— Ничего не вижу. Какие слова?
— Ясно, — отлично, то есть мне дают подсказки, и никто их, кроме меня, не видит. С каждой минутой все интереснее. — Так, Дарья, пожалуйста, с самого начала. Что там с нашей матушкой-природой произошло, и куда все люди делись?
***************
На второй взгляд город оказался еще более фантастическим, чем на первый. Спальный район с круглыми домами быстро закончился, и Даша вывела нас в деловой центр — сердце базы. Здесь располагалась шахта по добыче полезных ископаемых, несколько небольших заводов изготовления различной хрени, а больше всего места занимало здание, занимающееся производством искусственных человеческих тел. Здесь почти не было прохожих, гудели механизмы, летали грузовики, но по улице никто не шел и на лавочке без дела не сидел.
— Жизнеобеспечение базы полностью зависит от работы ее населения, — пояснила Даша, когда Виталя высказала похожее удивление. — А значит, нормированный рабочий день, все при деле, и каждый понимает, что если он будет отлынивать, то добром это не кончится для всех, а не только для него.
— А тот мужик, которого мы встретили?
— Наверное, он работал в ночную смену.
За деловым центром улица резко обрывалась, а дальше поднимался тот самый купол, который мы уже видели раньше.
— Чтобы поддерживать такое, нужно очень много ресурсов, — сказала Даша. — Поэтому база постоянно передвигается с места на место. Но это единственное, что мешает всяким тварям пробраться внутрь и сожрать нас.
— Ты хоть раз видела этих тварей? — проворчал я. — Или вас только запугивают, чтобы вы за пределы базы не выходили?
— Почему. Видела, — девушка внезапно смутилась. — Однажды я стояла здесь… просто стояла, и думала… И вдруг увидела, как над лесом летит какое-то чудовище. У него были перепончатые крылья, зубастая пасть, а глаза красные, большие. Потом оно спустилось, и пропало из виду.
— Может, сойка какая-то? — предположил Худой, демонстрируя свои знания орнитологии.
— Да щас! Говорю же тебе — чудовище!
Громкое пение прервало наши споры. По улице медленно двигались пять открытых грузовиков, в кузове каждого стоял гроб. За машинами по другой
— Наверное, исследователей хоронят, — сообразила Даша. — Помните, я рассказывала?
— Да, но ты так и не сказала, от чего они умерли.
— Я слышала, что они вернулись из экспедиции, а утром их нашли мертвыми. А в крови каждого — неизвестный яд органического происхождения. А вы еще в чудовищ не верите!
— Не повезло мужикам, — вздохнул Виталя.
— Это точно, — вздохнул и я. — Самим бы так не влететь.
Посмотрев на прощание на непроходимые джунгли внизу, мы двинулись дальше.
— А вон там у нас был дом-интернат, в котором я росла, — Даша махнула рукой в сторону небольшого здания, обособленно стоящего в стороне, отдельно от скопища домов. — Все ребята, с которыми вы познакомились сегодня, росли вместе со мной.
— Да-да, помню. Банда с игрушечными пистолетами, и их предводительница — лентяйка. Как глупо и не смешно.
— Я не лентяйка! — огрызнулась Даша. — Просто не хочу жить, как все. Сами-то чем лучше? Вместо того, чтобы работать, согласились отдать себя под нож.
— Мы хотя бы за реальные деньги согласились, а не за баллы какие-то.
— А у нас баллы — и есть реальные деньги. Когда ты работаешь, ты получаешь их на счет, а потом в магазине или в ресторане просто вводишь номер счета, и у тебя их списывают. Можно также получить дом, но в конце месяца опять же со счета будет списываться определенное количество баллов.
— А у тебя есть дом?
— Как человеку естественного происхождения, дом мне предоставили в восемнадцать лет. Но когда Сергей Петрович узнал, что я не работаю, он меня оттуда выгнал.
— А кто он вообще такой?
— Сволочь.
— Это понятно, а кто он лично для тебя?
— Скотина.
— Ясно.
— А что тогда тебе сегодня гнали за деньги какие-то? — спросил Виталя, задумчиво рассматривая дом-интернат.
— А, это Эльвира. Ну, та, с розовыми волосами. Прочитала где-то, что раньше у нас были бумажные деньги, и тот, у кого их было много, становился круче остальных. Ну, мы вломились в музей, выкрали образцы таких денег, начали их тратить — не получается. Нигде не принимают. Тогда Эльвира решила, что имеются в виду не бумажные, а электронные деньги, и типа их можно обменять на баллы, и жить, ничего не делая. Начали мы искать эти электронные средства, но так и не нашли. Хотя я пообещала, что найдем.
— У тебя, случайно, папа не депутат? — спросил я как бы между прочим.
Закончили мы осмотр базы пригородом, где располагалось несколько ферм, занятые выращиванием овощей или ходячих источников мяса, проще говоря, животных.
— Ну, вот и все, — подвела итог Даша, снова останавливаясь возле сарая, что располагался возле музея. — Как видите, особых перспектив на счастливую жизнь у вас нет.
— Ну, хоть культура какая-то есть, — успокоил я. — Вот у нас люди могут и в рыло дать, и нож в почку, если им что-то не нравится. А здесь люди друг друга берегут, потому что вас и так мало осталось.