Загробный мир по древнерусским представлениям
Шрифт:
На гнилой колоде,
На белой березе
Русалки сидели,
Суки вязали,
Да на тых суках Русалки гутали.
Красныя дево чки Шли веночков вить;
Просили русалочки У девок сорочки:
«Дево чки-подружки!
' Дайте мне сорочку!» [13, 140]"
0 С Троицына /дня.
1 Сиделарусалка На кривий берези Просыла русалка
У жиночок намиток, У дивочоксорочок: «Жиночки подружки! Дайте мини намитку;
Хоть вона худенька. Да абы б биленька»»
Таковы верования народа о русалках. Очевидно, что эти верования не могли быть принесены на Русь христианством, где душа, как уже я говорил,
Мы сказали, что душа живет на земле под различными видами, и указали сами виды, но этим вопрос о месте жительства души умерших не исчерпывается. В то же время, кроме изложенного представления, мы встречаем у нашего древнерусского человека еще и другие, отводящие для загробной жизни души, новые обиталища. По одному из этих представлений, душа живет в неведомом, далеком мире, живет там, куда, по одному причитанию над умершим,
Ветры не провевывают,
Лютое зверье не прорыскивае,
Малая птичка не пролетывае [18, 191].
По другому же представлению, она живет в земле: Укатается,
— говорит причитание, —
Скаченная жемчужинка, На иное безызвестное живленьице, Во матушку мой свет во сыру землю [18, 93, 94].
И здесь живет около своего тела.
Постараемся, насколько возможно, разобраться в этом двойном представлении предков-язычников о загробном месте жительства души умершего.
МЕСТОПРЕБЫВАНИЕ ДУШИ ПО СМЕРТИ ЧЕЛОВЕКА (НЕВЕДОМАЯ СТРАНА)
Одним из древних обычаев на Руси, а равно и у родственных нам народов, было сожжение тела умершего62. Этот обычай не был вызван ни гигиеной, о которой вряд ли знали предки, как мало заботятся о ней и наши крестьяне, не был и наказанием мертвецу за его оставление здешнего мира, ибо мы находим указания, что пепел по сожжении трупа собирался в урну и хранился [143, 6], что несомненно указывает на уважение к умершему; очевидно, что этот обычай имел символическое значение. Предку-язычнику представлялось, что душа вместе с дымом уйдет вверх, в область великого неба, в сообщество солнца и звезд [196, 176]. Даже более, он (умерший) как бы весь переносился в другой мир, оставляя на земле лишь легкие следы своего недавнего существования в виде небольшого количества пепла. Предполагать такое именно воззрение на древний обряд сожжения умерших дает нам право великорусская северная похоронная причеть, в которой, как я уже говорил, сохранились следы древних языческих воззрений. В э-той причети мы находим указание на место, куда уходит душа по смерти.
52 Свидетельства о сожжении умерших у родственных нам народов смотри: [45, 256; 52; 196, 179; 224; 225].
Приубрался, свет-надежная головушка,
К красну солнышку на пригребушку,
К светлу месяцу на придрокушку [18, ЗЗ/53
Так причитает вдова по смерти мужа.
Как обряд, так и причеть не идут вразрез друг с другом. Отправление души в область «красного сол — нышка», в верхний мир, вполне объясняется воззрением предков-язычников на существо души.
Признание в душе огня, теплоты, представление ее огнем, ветром, звездою, облаком и т. п. — все это неизбежно вело к тому, чтобы местом жилища душ было небо, воздушная сфера54.
Что у предка действительно небо считалось местом, на котором находилась страна отцов, на это его представление указывает как существующее на Руси, так и у родственных нам славянских народов предание о том, что души умерших должны взбираться на какую-то крутую, неприступную гору. Так, в разных местах крестьяне
53В другом месте вместо слова «придрокушку» стоит: «прибере-гушку» [18, 131].
У русских — свидетельствуют: Ибн-Фоцплан (920 г.): Массуди (от 20–50 г. X в.); Аль-Балхи (540); Абу-Фареи (943); Ибн-Хаулаль (976); Лев Диакон (t989) [45, 36, 114, 193, 221, 276; 91, 84]; Нестор [143, 6].
54 Интересно в данном случае верование диких народов. Так, австралийские племена: Майкулопов, Майанов, Мату, Даны, Когоба-ты верят, что души идут на небо [225, 475]. Североамериканские индейцы говорят, что усопшие пребывают на солнышке [225, 471].
после этого они долго не будут ломаться и дадут возможность взобраться на железную гору, где стоит рай [11, 120]. В русской сказке «О золотой горе» Иван царевич приезжает к горе, «крутизна которой была столь высока, что на нее влезть никак было не можно». Трудность разрешается тем, что царевич находит в скважине горы железные когти, при помощи которых влезает на гору и достигает своей конечной цели [14, 129]. По мифическому верованию литовцев, души умерших, чтобы достигнуть того света, должны влезать на крутую блестящую гору Anaf ielas. Чтобы дать возможность мертвецам успешнее взобраться на эту гору, они обыкновенно сжигали с трупом когти медведя и рыси [11, 121; 155, 11; 186,65; 196, 196].
Фигурирующая в приведенных преданиях блестящая круглая гора, на которую должны взобраться души умерших, есть небесный свод, который своей блестящей округло-выпуклой или куполообразной формой напоминал предку гору [11, 141].
Отправляя в воздушную сферу души умерших, предку казалось, что они помещаются где-то на западе. Такое его представление вытекало из наблюдения над ежедневным движением солнца. В ежедневном движении солнца младенчествующий предок видел целую жизнь живого существа, подобие своей собственной: оно родилось, быстро становилось юношей, затем мужем, исполненным сил, постепенно старело, наконец, умирало, скрываясь на западе, погружая природу во мрак5, и предку, мыслящему так, представлялось, что там, на западе. Так, греческий Элизиум — страна блаженных — лежит на западе в какой-то неопределенной области, далеко от земли, за океаном [52, 53]. Там же, за Элизиумом, находится и их adhz и тартар59.
58 Великое селение у племени Обжибва-Китинг лежит под землей, куда садится солнце.
5 Народные верования согласны с одним древним памятником XI в., где говорится: «Зашедшю солнцю не достоит мертвеца хорошпи, но тако погрести, яко еще высоко: то бо последнее видит солнце до общаго воскресения» [77, 228].
5 Слышано автором во Владимирской губ. Подробнее смотри: [147, 33–34].
9 Одиссей, по совету Цирцеи, с мифического острова Эа отправился в царство теней, чтобы спросить здесь у предвещателя Терезия о дороге в отечество. Он едет гонимый юго-западньм ветром и направляется туда, «где вместе со спускающейся колесницей Гелиоса исчезает дневной свет» [53].