Захвачена Братвой
Шрифт:
Слова обрушиваются на меня, как грузовой поезд, и на мгновение я не могу их осмыслить. — Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я, мой голос дрожит. — Он просто спит, да? С ним все в порядке.
Молчание Калеба оглушительно. Он смотрит на меня, его глаза полны печали и страха. — Он ушел, Вайолет.
Реальность обрушивается на меня, и я отшатываюсь назад, мои ноги подкашиваются. Калеб ловит меня, его руки сильные и устойчивые, но мой мир выходит из-под контроля. — Нет, — шепчу я, слезы текут по моему лицу. — Этого не может быть.
Калеб крепко держит меня, его хватка, единственное, что
Я зарываюсь лицом ему в грудь, мои рыдания сотрясают мое тело. Боль невыносима, сокрушительный вес, который грозит задушить меня. Мой отец, единственная константа в моей жизни, ушел. Меня не было рядом с ним, когда он нуждался во мне больше всего.
Руки Калеба сжимают меня, его присутствие, небольшое утешение посреди моего горя. — Нам нужно позвонить кому-нибудь, — тихо говорит он. — Нам нужно позвать на помощь.
Я оцепенело киваю, не в силах найти в себе силы заговорить. Калеб тянется за телефоном, все еще прижимая меня к себе, и делает необходимые звонки. Его голос каким-то образом ровный, и это только заставляет меня разваливаться быстрее.
Время, кажется, размывается, пока мы ждем, когда прибудет помощь. Я цепляюсь за Калеба, мой разум, вихрь воспоминаний и сожалений. Я думаю обо всех тех случаях, когда я должна была быть рядом с отцом, обо всех моментах, которые я принимала как должное. Вина — грызущая боль в моей груди, напоминание о том, насколько я была оторвана от мира.
Когда прибывают парамедики, они действуют с отработанной эффективностью, но я вижу печаль в их глазах, когда они подтверждают то, что мы уже знаем. Моего отца больше нет, и никто ничего не может сделать, чтобы вернуть его.
Калеб остается рядом со мной, его присутствие — надежный якорь в шторме. Он не покидает меня, даже когда парамедики и полиция проводят свои процедуры. Он здесь, держит меня за руку, предлагая молчаливую поддержку.
С течением часов реальность смерти моего отца медленно доходит до меня. Шок начинает угасать, сменяясь глубокой, ноющей печалью. Я чувствую себя опустошенной, как будто часть меня оторвали.
Калеб ведет меня в гостиную и подводит к дивану. — Сядь, — мягко говорит он. — Тебе нужно отдохнуть.
Я киваю, слишком измученная, чтобы спорить. Он садится рядом со мной, обнимая меня за плечи, и я наклоняюсь к нему, ища утешения в его силе. — Спасибо, — шепчу я, мой голос едва слышен, — за то, что ты здесь.
Он смотрит на меня сверху вниз, его глаза полны сочувствия. Там есть что-то еще. Что-то, чего я не могу определить. — Теперь ты — моя ответственность.
Мы сидим в тишине, тяжесть ночи давит на нас. Я закрываю глаза, пытаясь удержать ощущение рук Калеба вокруг меня, единственное, что удерживает меня от полного распада. Мир снаружи продолжает вращаться, но сейчас все, что я могу сделать, это горевать по человеку, который значил для меня все.
Глава 4 — Кирилл
Роскошная обстановка Black Orchid Club мерцает под мягким светом хрустальных люстр. Воздух пропитан ароматом дорогого одеколона, сигарного дыма и легкими духами эскортов, которые вьются вокруг нашего стола.
Это типичный вечер для меня, Дмитрия
Иван сидит рядом со мной, его черты лица поразительно похожи на мои, но с оттенком холодной отстраненности, которая выделяет его. Его грязные светлые волосы, как и мои, аккуратно уложены, а его пронзительные зеленые глаза осматривают комнату со спокойным, почти скучающим выражением.
Он всегда был успокоением моей бури и равновесием моей ярости.
Дмитрий, вечно бдительный правый человек, встает, чтобы принять звонок. Он отходит, тяжелый ритм клубной музыки поглощает звук его шагов. Я откидываюсь на спинку стула, делаю глоток виски и позволяю своим глазам блуждать по сцене. Black Orchid — игровая площадка для сильных мира сего, место, где заключаются сделки и создаются союзы. Это мое святилище, место, где я могу расслабиться и предаться радостям жизни.
Одна из эскортниц, сногсшибательная брюнетка с ногами, которые, кажется, длятся вечно, наклоняется ближе, шепча что-то соблазнительное мне на ухо. Я ухмыляюсь, признавая ее кивком, но сохраняя фокус на комнате.
Иван, почувствовав мою рассеянность, слегка подталкивает меня. — Ты, кажется, чем-то занят, брат, — говорит он, его голос спокоен и размерен.
Я пожимаю плечами, искоса глядя на него. — Просто думаю. Как у тебя дела?
Иван кивает, выражение его лица не меняется. — Спокойно. Никаких серьезных проблем. У меня такое чувство, что сейчас начнется что-то интересное.
Прежде чем я успеваю ответить, Димитрий возвращается, его лицо необычно строгое. Он наклоняется, шепчет что-то на ухо Ивану, а затем поворачивается ко мне, его глаза впиваются в мои с серьезностью, которая немедленно заставляет меня нервничать.
— Нам нужно поговорить, — говорит Дмитрий тихим, но твердым голосом.
Я поднимаю бровь, жестом приглашая сопровождающих уйти. — Девочки, дайте нам минутку, — говорю я, мой тон не оставляет места для спора. Они неохотно расходятся, бросая любопытные взгляды по пути.
Когда мы остались одни, я наклонилась вперед, прищуриваюсь и смотрю на Дмитрия. — В чем проблема?
Дмитрий пристально смотрит на меня. — Что ты думаешь о деле Джеффа Харрисона?
Я делаю глоток своего напитка, позволяя мягкому виски прогореть. — Я все еще думаю об этом. Джефф предлагает хорошие деньги, но у меня нет времени нянчиться с принцессой Харрисона. К тому же, мне никогда не нравился Джефф Харрисон, и я сомневаюсь, что мне понравится его дочь или ее семья. Так зачем же тратить мое чертово время на ее защиту?
Дмитрий вздыхает, редкое проявление разочарования с его стороны. — У нас нет выбора, Кирилл.
Я хмурюсь, ставя стакан. — Что значит, у нас нет выбора?
— Джефф уже отправил деньги, — сообщает Дмитрий тяжелым голосом.
Я смотрю на него, не веря своим ушам. — Что… когда?
— Он нанял кого-то, чтобы тот подбросил деньги в твой офис, — объясняет Димитрий. — Они уже там.
Я смеюсь, резким, невеселым смехом. — Тогда мы можем просто вернуть ему их. Проблема решена.
Выражение лица Дмитрия мрачнеет. — Он мертв, Кирилл.