Захваченный
Шрифт:
— Понятно.
Я совсем не понимаю, почему мы говорим о футболистах колледжа, как о знаменитостях, но как бы там ни было, я получу оплату. Мне нужна эта должность. Отчаянно. Если я не остановлюсь на чём-то, то я полностью облажаюсь.
— Ты будешь связана правилами преподаватель-студент, — говорит он. — Неподобающие отношения с игроком приведут к расторжению контракта, а также к отдельным последствиям, которые твой факультет сочтет
— Нет проблем. Я не собираюсь тусоваться с футболистом, — выпалила я, не задумываясь. Дерьмо. Он выглядит удивлённым. — Я имею в виду, без обид. Я уверена, что они действительно хорошие и…
Тренер поднимает руку.
— Тот факт, что ты не интересуешься футболом, является причиной того, что ты идеально подходишь.
РАСТОРЖЕНИЕ И ОТДЕЛЬНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ. Вот что произойдёт, если я пересеку эту линию.
«Я не собираюсь пересекать эту черту», — заверяю я себя. Просто потому что я думала о Колтоне так, не значит, что я буду действовать в этом направлении. Это безобидно.
Фантазия. Вот и всё.
КОЛТОН СИДИТ на стуле перед столом, откинувшись назад и расставив ноги.
— Эй, Учитель, — говорит он, отрываясь от своей тетради.
— Не называй меня «Учитель».
Это слово напоминает мне правила для преподавателя-студента. И тот факт, что в последний раз я думала о Колтоне, склонившись над своей кроватью и с вибратором в моей киске.
Нет, нет, нет. Не буду думать об этом.
Определенно не думаю об этом.
Я опускаю свою сумку на пол и беру блокнот. В основном я пытаюсь скрыть своё лицо, потому что клянусь, то, что я сделала, должно быть написано на нём.
Он узнает. Как я буду смотреть ему в глаза?
— Ты уже получил обратно свою работу по истории? — спрашиваю я. — Надеюсь, что предложения, которые я дала тебе, были полезными.
Он ничего не говорит, но когда я поднимаю глаза, он выжидательно смотрит на меня.
— Что? — спрашиваю я, моя рука взлетает ко рту. — О, Боже, у меня что-то в зубах застряло? Я ела сэндвич по дороге сюда, потому что я опаздывала и…
Колтон смеётся.
— Нет. У меня просто есть кое-что для тебя.
Я смотрю на него подозрительно.
— Если ты собираешься сказать мне, что твой член обёрнут в подарочную бумагу или что-то совершенно неуместное, я не буду смотреть.
Колтон ухмыляется.
— Это невинно, — уверяет он меня. — Но мне нравится ход твоих мыслец.
— Мои мысли при мне, — лгу я. Конечно, не там, как выглядит Колтон прямо сейчас, в потертых джинсах и шлепанцах и футболке, плотно натянутой на груди. Интересно, мягкая ли ткань? Похоже, она действительно мягкая. Я прочищаю горло.
— Я думаю о том, что у тебя есть тонна работы.
— Расслабься, — говорит он. — В этом нет ничего неприемлемого. Не волнуйся. Я обязательно принесу тебе что-то
— Спасибо, но нет. Спасибо, — говорю я, за исключением того, что мои мысли уносятся к тому, что Колтон называет неуместным.
— Я хотел показать тебе это.
Он полез в сумку и достал работу.
— Твоя работа по истории, — говорю я. Мои глаза сканируют первые несколько предложений. Это хорошо. Гораздо лучше, чем раньше. Я перевожу взгляд вниз страницы. — Ты получил «хорошо»!
Колтон усмехается.
— Я знаю, что это не «отлично», — говорит он, пожимая плечами, — но мне показалось, что тебе нужно работать немного усерднее, прежде чем ты кончишь на мой язык.
— Прежде, чем я начну… — говорю я, сквозь стиснутые зубы. Затем я останавливаюсь. Его просто нужно перенаправить на соответствующую тему. Как малое дитя. Но мне всё ещё приходится скрещивать и снова перекрещивать ноги, потому что мои трусики сразу становятся влажными, как только он произносит грязную фразу. — Не бери в голову. У тебя есть отметка «хорошо». Это здорово!
— Ничего страшного.
— Это большое дело. По крайней мере, хорошее начало. Это больше, чем нужно, чтобы убедиться, что ты не на испытательном сроке.
— Какова моя награда? — он спрашивает с кривоватой усмешкой.
— Знание того, что ты можешь быть успешным в учебе, — говорю я вежливо.
— Я надеялся на что-то более интересное.
Я закатываю глаза.
— Я не собираюсь поощрять тебя за твою школьную работу, — твердо говорю я.
— Занимаешься сутенёрством? — спрашивает он. — Я думал, что это будет взаимная награда. Ты стимулируешь меня продолжать получать хорошие оценки, а я награждаю тебя, давая тебе лучший оргазм в твоей жизни, полностью разрушая тебя для будущих мужчин.
— В этом утверждении так много неправильного, что я даже не знаю с чего начать, — говорю я твёрдо. — Ты совершенно заблуждаешься, думая, что доставишь мне лучший оргазм в моей жизни. Тебе это не светит, потому что я не буду спать с тобой, и не позволю тебе зарываться лицом между моих ног, или воплотить в жизнь любое следующее полностью отталкивающее предположение, сделанное тобой.
— О, я могу гарантировать, что буду самым лучшим оргазмом в твоей жизни, Кэсси Рей, — говорит он, наклоняясь вперед.
Преобладающий южный акцент, практически стекает с его слов. Почему это протяжное произношение звучит как секс? Когда он наклоняется вперед через стол, я наблюдаю за его губами, пока он говорит. Он настолько близок, что если бы я немного сдвинулась, то могла бы коснуться своими губами его. Но я не делаю этого.
Но я напоминаю себе, что я не хочу этого делать. Ни за что. Колтон Кинг — высокомерный спортсмен. И игрок. И мой студент.
Поцеловав его, я нарушу все правила.
Я прочищаю горло и заставляю себя снова сесть на свое место, намеренно создавая между нами пространство. Пространство — это именно то, что мне нужно.