Захват цели
Шрифт:
— Ага. — тихонько кивнул он, и вновь уткнулся в ткань одежды.
— Будь то прям так давно не виделись! — усмехнулся, глядя в даль. — Ведь я… приходила к тебе сюда всего то две недели назад!
— Я соскучился — проговорил он, поворачивая голову прочь от моего тела, всё еще прижимаясь ко мне, и я понял, что врет.
— Что случилось? — обеспокоился тут же, напрягаясь.
— Сон плохой приснился. — и вот это, как бы странно не звучало, но прозвучало похожим на правду — Я видел… — он запнулся, и вновь уткнулся мне носом в грудь.
— Расскажи — поднял я его на руки, и отнес вглубь комнаты.
Сел в кресло, посадив
— Рассказывай, смелее! Легче станет!
— Я видел… — замялся он, стискивая руки в кулаки — как орды каких-то тварей, нападают на город. Много тварей, и они рвут людей на части и сжигают их тела.
— Магмойды? — наклонил я голову на бок, припоминая только одних существ в этом мире, способных на такое.
Мальчик помотал голов, и потянувшись к столику меж креслом и диваном, взяв оттуда самую верхнею книгу, с одной из расположившихся там стоп. «Бестиарий магмойдов» — гласит надпись с обложки книги, что он мне тут же и продемонстрировал. Свежий томик, пахнущий типографской краской, что я притащил с собой в прошлую нашу встречу, посчитав, что одна лишь математика — это перебор. Пусть мальчик и гений, но ему всё равно нужно знать, что в мире творится!
Похоже я ошибся, и подобное ему ни к чему. И маленькому ребенку с нежной, и к тому же и без того травмированной психикой, подобное знать не нужно. И его… теперь одолевают кошмары! И книгу я, унесу с собой, как только наше «свидание» разлученных закончится.
— Вот, я читал… — тем временем заговорил мальчик, начав листать книжонку — тут нет таких тварей, что я видел в своём сне! Они… другие. — опустил он голову, и передал мне книгу, которую я тут же спрятал под себя, за неимением карманов в юбках в текущем платье.
Мальчик тем временем, подавив свое, явно сильное, желание заплакать «как ребенок», улёгся на меня, положив голову на грудь под мой подбородок, начав водить пальчиком по ключице.
— А еще самое страшное, — проговорил он, как-то отстранённо — что я был с тварями! Я был одним из них! Понимаешь! — поднял он на моё лицо свои глаза.
И я наклонив голову, глядя глаза в глаза, произнес с нежной улыбкой на лице:
— Это просто дурной сон. Не переживай.
— Но всё было так реалистично. — помотал он головой — И в тоже время так туманно — и вновь лег на меня — А я еще я… — и он вновь чуть не заплакал.
— Не бери в голову. Это просто сон. О! Кстати! Пельмени растают! — спохватился я о своей ноше, и не отпуская пацана, продолжая удерживать его прижатым к себе одной рукой, ломанулся ко входу.
И так и удерживая братца, что явно решил для себя меня сегодня вообще не отпускать ни на миг, растолкал свои гостинцы по холодильникам, поставил воду для варки, и даже немного прибрался, убрав книги с прохода.
Разумеется, отчитал мальчика за бардак, ибо так реально нельзя, ну и врубил воду в ванной, что бы сполоснутся. Просто в иных местах, кроме как здесь, у меня обычно нет времени нормально помыться. Все бегом, а быть грязнулей не прельщает! Статус не тот.
И да, я не потею, не так как люди, и много что еще у меня не происходит, и как это говорят «грязь не прилипает», но я порой становлюсь не столько грязным, сколько пыльным! Как какая-то замшелая статуя! И это — неприятно! Причем конкретно так. И даже более некомфортно для тела, чем просто, быть грязным.
— Мыца бушь? — указал я
Мальчишка, не слезая с рук, пощупал воду.
— Уррх! Горячая! — отдернул пальчики, вновь положив их мне на плечи.
— Зато согреешься! — улыбнулся я, и принюхавшись, учуял запах подоспевающих пельменей — Иди тогда кушай, а я пока сполоснуть.
— Не хочу! — прижался он ко мне, пуще прежнего, словно клещ, что и не отодрать!
— Эй! — возмутился я — Пельмени! Еда! — указал на кухню — Горячая вода — указал на ванну, но он в ответ прижался так, что его руки затряслись от напряжения. — Ну дай то хоть раздеться то!
И он все-таки отцепился, недовольно сползя на пол, а я понял, что пельмени там сейчас убегут. Метнулся на кухню, вырубил газ. Слил воду. Выложил пельмени, с тоской поглядел на полное отсутствие какого-либо масла. И не только тут, в доме, но и в магазинах, несмотря на то, что подсолнечник в этом году все же садили в более-менее внятных объёмах.
Просто этого всё равно недостаточно, а запад решил нам устроить «масленую блокаду», и с импортом этого продукта совсем швах. Так что семечки этого года, в большинстве своем пошли на посевной материал для следующего, и масла в стране этой зимой, в тотальном дефиците.
Вернулся в ванну — парнишка добавил в купель холодной воды, и теперь уже без такого явного страха и покраснения кожи, водит пальчиками по водной гладе. Я помотал головой, и скинул с себя платье. Обнаружил, что нож, хранимый в трусах, проделал в ткани дырку, и почти выпал наружу. И болтается, словно… вялая сосиска.
Выдернул непотребство, окончательно порвав ткань. Скинул лохмотья, припоминая, что в этом доме, запасных труханов как бы и не водится. Залез в холодную, для меня, водичку, с наслаждением принимая даже подобные воды.
— Хорошо… — растянулся в улыбке, наблюдая как мои волосы прилипли к стенкам ванны, не планируя погружаться в воду.
Но под моим чутким взором, эти противники мытья, а по-простому — намагниченные трубки, не имеющие к настоящим волосам никакого отношения, перестали сопротивляться неминуемому, и намочили кончики. Затем поднялись над поверхностью водной глади, левитируя, потом взмыли верх, просто потому, что я так захотел, соорудили у меня на голове причёску «воронье гнездо», и даже заплелись в косу самостоятельно. Идеальный контроль! Хоть в них и нету толком ничего живого. Так, три клетки, растянутые на километр.
Эти волосы, по большей части продукт синтетического синтеза! Произведенные в одной из лабораторий. Реально живая ткань в них все же есть, но её там катастрофически мало. А выделываю подобные фокусы с шевелюрой, трюки, недоступные мне даже с обычными органическими, своими, живыми, волосами, я при помощи генерации электромагнитных полей. А генерировать мне его помогает контролируемый бета распад особого радиоактивного вещества в теле.
В общем, я рад, что физики-ядерщики, знают обо мне только каждый свой кусок! А то бы уже давно добились бы того, чтобы я был разобран на запчасти как особо ценный и редкий образец! Взять хотя бы ту же рацию, что болтается сейчас на крючке у входа в ванную — я же уже даже сам себя обманываю, с её контролем! И еще во время жизни прошлого образца, я уже начал управлять ею не голосом! Ведь микрофон на птичий скрежет там утратил чувствительность даже вперед обычного.