Захватывающее желание
Шрифт:
Солнце ярко сияло на безоблачном небе. Это был идеальный день... и всё же, когда водитель остановился в нужном месте, Джона что-то тревожило. Волосы у него на затылке встали дыбом. Мужчина внимательно осмотрел всё вокруг, но не увидел никого, кто мог бы следить за ними. Правда, это не означало, что засады не было.
— Пожалуйста, позволь мне посадить тебя обратно в такси, Док. Дальше я займусь этим сам.
Лючия решительно покачала головой:
— Мой отец хотел, чтобы я это сделала. Там может быть еще одна головоломка. Это в его стиле.
Сдержав проклятье, Джон отступил.
Пока Лючия разговаривала с владельцем хранилища, открывшим для них ворота, Джон в защитном жесте обнимал девушку рукой за талию, а затем вместе с ней направился по узким коридорам мимо рифленых оранжевых дверей, вглядываясь в черные номера над ними. Ради нее он надеялся, что это будет завершением пути и обеспечит ей искомый покой. А если еще и в деле Стефа поможет, то будет огромным бонусом. Время играло против его брата, если эта зацепка ничего не даст, ему придется начать всё сначала. Но сдаваться Бочелли не собирался.
И был не готов отпустить Лючию. Он понятия не имел, было ли их совместное занятие лишь приятным перерывом для нее, способом воплотить фантазии. Собиралась ли она просто вернуться осенью в свою модную частную школу и продолжить жизнь без него? Они оба старательно избегали разговоров о будущем, фокусируясь на решении загадки, оставленной ее отцом. Но теперь, когда конец пути уже виден, Джон не мог перестать думать о завтрашнем дне. Картинка его жизни без Лючии на ней была не очень привлекательной. Но сможет ли она жить с его работой, опасностью, разлукой, адреналином?
— Вот оно, — ее голос дрогнул, и девушка глубоко вздохнула.
— Я открою.
— Нет. Папа хотел, чтобы это сделала я, и не подведу его.
Джон прекрасно понимал, почему Николас ДиСтефано гордился своей дочерью. Умная, да. Этого не отнять. Но его также впечатлял ее характер. Она могла бы спрятать голову в песок и решить, чтобы не хотел раскрыть ее отец, безопасней будет похоронить это навсегда. Но нет. Она настаивала, что должна быть той, кто это сделает. Без истерик, без заламывания рук. Она, конечно, боялась, но встречала действительность лицом к лицу. И Бочелли восхищался этим.
Лючия медленно выдохнула и попыталась расслабить руки, пока вставляла ключ в замок на двери под номером двадцать восемь. Он щелкнул, и девушка вытащила замок из петли. Джон наклонился, чтобы открыть дверь. Солнечный свет пробивался в щель, которая становилась всё больше по мере открывания металлической двери.
Бетон. Пустота. Только эхо их шагов в пространстве десять на десять, в котором не было ничего, кроме маленькой коробочки в углу.
Лючия уставилась на нее как на змею, замерев от испуга. Джон понимал. Это означало потенциальную опасность. Чтобы бы ни было в этом ящике, ее отец, скорее всего, умер за этот секрет. А еще это означает, что она должна столкнуться в очередной раз с его смертью и снова прощаться.
Она не колебалась, просто подошла к металлической коробке и наклонилась:
— Здесь кодовый
А у них нет «ключа». Проклятье.
— Есть идеи? Может, твой день рождения?
Лючия покачала головой:
— Ему не нравилось быть таким очевидным. Он не выбрал бы дату или адрес...
— Можно я? — Бочелли протянул руку к коробке.
Девушка передала ее ему без слов. Он осмотрел коробку сверху, сдув толстый слой пыли, бросил взгляд по бокам. Когда Джон провел кончиками пальцев по дну, неровности на гладкой поверхности заставили его нахмуриться. Он приподнял коробку и осмотрел дно, прислушиваясь к какому-то шороху внутри.
Как агент ФБР он знал, что может вызвать команду и просто разрезать эту хрень. Но технически он был не на службе, и Лючия хотела сделать всё сама – до тех пор, пока он не узнает чего-то, заслуживающего звонка боссу и всей команде. Судя по всему, в коробке находились семейные ценности или она уже была пуста. Казалось, что всё в порядке... но пока они не узнают, что та не взломана, он позволит девушке эту «самостоятельность».
Вырезанная на серой металлической поверхности дна надпись из трех букв заставила его нахмуриться.
— L.R.D.
— Мои инициалы. Он использовал их, когда я была маленькой. Это «шифр Цезаря». Он также называется сдвигом Цезаря. Позволяет расшифровать текст, сдвигая каждую букву на определенное число «шагов» по алфавиту. Поскольку он не уточнял длину шага, я предполагаю, что он использовал единицу. Значит «А» становится «Б», «Б» становится «В» и так далее.
Джон слышал об этом шифре.
— Значит «L» становится «М», «R» становится «S» и «D» становится «E». Но замок числовой.
— Буквы, скорее всего, представляют свой порядковый номер в алфавите. «М» – тринадцатая буква.
— Значит: тринадцать, девятнадцать, пять?
Лючия сомневалась:
— Это мое лучшее предположение. Исходя из того, что я знала о своем отце.
Бочелли протянул девушке коробку:
— Окажешь мне честь?
Лицо Лючии было задумчивым, выражало ее нежелание, но она кивнула и потянулась к металлическому кубу:
— Хорошо.
Мгновение спустя, она набирала комбинацию на кодовом замке. К удивлению девушки, он открылся с первой попытки.
— О, мой Бог, — выдохнула Лючия. — Сработало.
Джон притянул девушку к своей груди:
— Ты знала своего отца лучше, чем думаешь. Он бы сегодня действительно тобой гордился.
Лючия улыбнулась ему, и это был самый прелестный вид, который Бочелли когда-либо видел: в шоколадных глазах стояли горькие от гордости слезы, а ее сладкие губы были всё еще припухшими от его поцелуев.
— Открывай, — сказал Джон. — Ты это заслужила.
Вытащив и отдав ему маленький замок, девушка подняла крышку – и ахнула. Джон заглянул внутрь. Там лежало ажурное обручальное кольцо из платины, старинное с круглым бриллиантом в полтора карата. Рядом с ним лежал золотой медальон, инкрустированный двумя изумрудами, увенчанными маленьким бриллиантом, и с гравировкой в виде цветов. Короткая цепочка, на которой висел медальон, была украшена блестящими кристаллами и бусинами из оникса.