Закаленные крылья
Шрифт:
Приход молодых курсантов только углубил противоречия. Отъявленные враги открыто выступали против нас, а те, кто сочувствовал нам, стали нашими чистосердечными друзьями и товарищами. Но зачем возвращаться назад, когда время стремительно движется вперед, а таких друзей и сочувствующих молодые летчики еще не раз встретят на своем пути?
Разве не таков и капитан Богдан Илиев? Трудно еще при первой встрече, с первых же слов незнакомого человека судить о том, что он собой представляет, какое у него прошлое. Стоя перед строем, Богдан энергично жестикулировал и ораторствовал с циничной откровенностью, вызвавшей у его подчиненных только недоумение. Не второй ли Индюк перед нами? Внешне между Индюком и Богданом не существовало
– Не каждый родится истребителем. Вы мне не верите? Или скажете, что уже летали на разных там самолетах в Казанлыке? Согласен, летали. И наверное, хорошо летали. Но летчику-истребителю нужно нечто совсем другое: Он должен быть ловким, как тигр, сильным, как лев, и смелым, как пантера. Вот каким должен быть летчик-истребитель!
Сказав это, капитан Илиев энергично начал раздеваться. Позади него стояли различные гимнастические снаряды, и курсанты догадались, что он решил продемонстрировать перед ними свою силу. Но какой силой [45] мог похвастать этот сухопарый и даже тщедушный человек с продолговатым лицом и заострившимся носом? Он производил впечатление весьма посредственного спортсмена. Да и какое он имел право обвинять нас, бывших партизан, в отсутствии смелости и ловкости? Это еще как знать, господин капитан!
А капитан Илиев подпрыгнул, поймал конец каната, привязанного к балке, и скептики затаили дыхание. Ловко работая руками и ногами, капитан взобрался по канату на балку, выпрямился на ней во весь рост и начал маршировать по ней, будто на параде.
– Вот каким должен быть истребитель! Я не люблю бросать слов на ветер. Ну а теперь посмотрим, на что вы годитесь! Вперед, шагом марш!
Мы растерялись. Как же так без всяких тренировок мы начнем карабкаться по канатам? Мы стояли смущенные и ошеломленные.
– Истребители, в атаку!
– скомандовал капитан.
Невозмутимый и беспристрастный, капитан остановился в сторонке, чтобы наблюдать, как мы повторим это чертовски трудное упражнение. А мы, уязвленные и полные желания научить его тому, как надо относиться к людям, которым не занимать смелости и силы, один за другим начали карабкаться по канату. Разумеется, никто не смог выполнить упражнение с такой же ловкостью и быстротой, как. он, но наши крепкие мускулы не подвели нас. Ни один из нас не сорвался с каната, ни один не испугался высоты.
– Стройся!
– загремел голос капитана.
– Вы мне понравились. Это первый признак того, что из вас могут получиться истребители. Только не вздумайте задрать нос! Еще посмотрим, как вы начнете летать.
Странно: этот чудак начал нам нравиться.
На следующий день та же история повторилась. Но на этот раз капитан Илиев построил нас на летном поле, где стояли истребители, сгруппированные по различным маркам.
– Курсанты, - раздался голос Илиева, - что вы видите перед собой? Небось скажете, что я задаю глупый вопрос, потому что вы, безусловно, умеете различать машины? Но поверьте, это не так. Я говорю с вами о серьезных вещах. Вы скажете, что справа стоят «мессершмитты», а слева - французские истребители. Да, это [46] так. Справа и слева вы видите историю нашей истребительной школы. Вот посмотрите на «мессершмитты»! Пересчитайте их и после этого умножьте полученную цифру на два! Не думайте, что я сомневаюсь в вашем умении умножать. Я просто хочу заставить вас представить себе, что перед вами находится только половина самолетов, а остальные вышли из строя. Судите сами, сколько у нас покойников, сколько жертв.
Не намеревается ли этот чудак пугать нас тенями мертвецов? Кто его знает! Или он захотел продемонстрировать свое красноречие? Капитан заставил нас,
Вот таким оказался наш командир, которого мы впервые увидели на аэродроме в К., а впоследствии нас вместе с ним перевели на аэродром в Т., когда пришел приказ передислоцировать туда школу. Из этой нашей переброски запомнилось то, что лишь четырем-пяти самолетам удалось произвести посадку точно на аэродроме, а остальные не смогли этого сделать. Все явственнее, все нагляднее вырисовывалась непригодность той методики, с помощью которой обучали нас разные инструкторы. Но этот случай быстро забылся, потому что уже в первые дни там, на аэродроме в Т., нам было суждено попасть в бурный водоворот больших событий.
На аэродроме в Т. находились две школы - истребительная и бомбардировочная. И разумеется, Илия Тотев, обучавшийся летать на бомбардировщиках, взял на себя заботу ознакомить своих старых товарищей с обстановкой. В армии в то время распутывались нити заговоров, имевших целью свергнуть народную власть. Фанатики и реакционеры, стремившиеся изменить установившийся [47] порядок, окрестили свои подпольные организации громким именем «Царь Крум» и менее претенциозным «Нейтральный офицер». Газеты публиковали списки офицеров с фашистским прошлым, подлежавших увольнению из армии. Эти длинные списки вызывали панику среди царских офицеров. Аэродром в Т. походил на растревоженный улей, а переброска туда школы летчиков-истребителей только подлила масла в огонь. Некоторые офицеры истолковывали наше прибытие как смертельную опасность для себя лично, старались отделаться от людей, которые, по их мнению, представляли для них угрозу. Эти люди с нечистой совестью вечерами собирались вместе и обсуждали, как им спастись. Ведь еще не поздно, совсем не поздно взять инициативу в свои руки: они имели связи в министерстве, в штабе военно-воздушных сил, с начальниками школ, - значит, можно использовать любой самый невинный предлог, чтобы завершить схватку в свою пользу. Они понимали: надо спешить, чтобы не упустить время.
В пешем строю нас привели к офицерскому клубу. Там же собрались и офицеры. Все мы были возбуждены, потому что этот непредвиденный сбор не сулил ничего доброго. Очевидно, офицеры знали, зачем нас собрали, потому что в их взглядах проскальзывала уничтожающая ирония, а кое-кто из них, не отличаясь выдержкой, даже намекал:
– Пожалуй, нам придется расстаться!
– Что они мелют?
– спросил Стефан Ангелов, стоявший рядом с Валентином, и сам же ответил: - Если и придется расстаться, то не им с нами, а нам с ними.
– Не беспокойся, сейчас все узнаем.
– Бодрее, товарищи!
– вмешался Белухов.
– Пусть они трепещут! Время работает на нас. Их песенка уже спета.
Но могли ли мы предугадать дальнейший ход событий? Мы вошли в клуб, испытывая жгучее любопытство по поводу того, что случилось и почему офицеры впервые за столько дней так открыто демонстрируют свое настроение.
Просторный зал заполнили офицеры в парадных мундирах. Офицеры обменивались торжествующими взглядами, а когда их глаза встречались с нашими, то мы видели, что их переполняют злоба и ненависть. А мы, [48] охваченные напряжением ожидания, не проронили ни слова, готовые к любой провокации.