Закат империи
Шрифт:
– Офицер английского королевского флота обязан подчиняться приказам вышестоящих офицеров, не так ли?
– поинтересовался прокурор.
– Насколько мне известно, за неподчинение приказам предусмотрены весьма суровые наказания.
– Вот именно, ваша честь! Мой подзащитный стоял перед непростым выбором - либо обстрелять город, либо быть казнённым за неповиновение!
– Однако вопрос обвинителя весьма резонен, вы не находите? Если вы считаете, что задавать вашему подзащитному столь чудовищный вопрос недопустимо, ответьте на него сами.
– Вполне вероятно, что нет.
– Будьте добры отвечать более конкретно.
– Нет, ваша честь.
– Значит, вы предпочли бы бунт и смерть, но сберегли бы жизни своих близких?
– В рассматриваемом нами деле речь не шла о жизни близких моего подзащитного, ваша честь.
– Но погибшие в соборе Примада де Америка тоже были чьими-то близкими, не так ли?
– прокурор поддел кончиком пера бумагу - список жертв обстрела.
– Женщины, дети. Они имели такое же право на жизнь, как и ваши близкие, и близкие сеньора Грина. Почему же тогда убийство чьих-то близких является менее чудовищным деянием, нежели убийство собственных?
– В таком случае, ваша честь, следует поставить под сомнение законность любых военных действий, - язвительно проговорил адвокат.
– Ибо там убийство чьих-то близких происходит в масштабах, несоизмеримо больших, нежели в рассматриваемом нами случае.
– Убийство вооружённого, способного дать отпор человека классифицируется несколько иначе, чем хладнокровный расстрел беззащитных женщин и детей. Вы не согласны?… Желаете ли вы что-либо добавить к сказанному?
– Нет, ваша честь.
– Продолжайте, сеньор Родригес…
Штатгальтер Вильгельм смотрел на эту женщину с нескрываемым удивлением.
– Теперь я понимаю, почему вас так боятся, - проговорил он.
– Вы настаиваете, чтобы в вашем государстве непременно соблюдалось всеобщее равенство перед законом. Это действительно мало кому может понравиться, ведь каждый считает себя лучше прочих.
– За редким исключением.
– Ваша беда в этой редкости, друг мой. Сколько в истории примеров, когда прекрасные начинания были загублены недостойными наследниками! Только не говорите, что вы придумали, как избежать этой опасности.
– А рецепта идеального государства ещё никто не изобрёл, друг мой, - невесело усмехнулась мадам генерал.
– Любая система, будь то монархия или республика, имеет свои достоинства и недостатки. Парламентаризм и свобода слова хороши в мирное время, но во время войны превращаются в смертельную опасность для государства. Жёсткая централизованная власть по типу французской монархии прекрасно мобилизует все силы страны, когда приходится воевать, но в мирное время… Да вы и сами видите, что происходит, за примером далеко ходить не надо.
– Говорят, в вашей республике нет единоличного правления. Это правда?
– Правда.
– Однако, вас называют чуть ли не диктатором.
– Тот, кто думает, будто я диктатор, судит по себе, - рассмеялась Галка.
– На
– При наличии собственной казны можно с этим смириться. Однако нет ли в этом элемента анархии? Если Совет капитанов примет решение объявить войну некоему государству, с которым у Торгового совета налажены надёжные связи… Впрочем, я слышал, что подобные важные решения не принимаются без согласия глав всех трёх советов. Как же вам удалось убедить месье Аллена в необходимости отказаться от торговли с английскими колониями?
– Мне не потребовалось ни в чём его убеждать. Он и без меня прекрасно понимал, что у Англии были весьма определённые планы на Сен-Доменг, с торговлей никак не связанные.
– Он тоже политик?
– Даже в большей степени, чем я.
– Тогда мне остаётся вас поздравить, мадам, - теперь улыбка Вильгельма стала бесплотной, словно лунный блик.
– Нашим лавочникам зачастую не хватает именно умения разобраться в политической обстановке. Однако… Вы уж простите, но я не могу не коснуться этой темы. Одним словом, как друг я должен вас предупредить: король Людовик намерен потребовать освобождения осуждённых в Сен-Доменге сэра Чарльза Модифорда и капитан-лейтенанта Грина.
– Слышу глас герцога Йоркского, - ехидно усмехнулась Галка.
– Вы понимаете, чем может быть чреват ваш отказ?
– Интересно, а король Франции понимает, насколько смешно он будет выглядеть в глазах всей Европы, если встрянет в свару на чужой кухне?
– Вы правы, мадам, он не пошлёт свою эскадру освобождать двух проштрафившихся англичан. Но отношения между Версалем и Алькасар де Колон будут испорчены.
– Можно подумать, они до сих пор были идеалом доброй дружбы. В этой войне Людовик палец о палец не ударил, чтобы помочь нам. Зато когда речь заходила о дележе добычи из Порт-Ройяла, господин посол не преминул нанести визит, - с едкой иронией проговорила Галка.
– Естественно, им ничего не обломилось, отсюда и такие вот…требования.
– Из всего услышанного я делаю вывод, что вы наперёд знали о нежелании Франции участвовать в этой войне.
– Да, это так.
– Значит, Людовик ждал, что вы сами попросите у него помощи…
– Возможно.
– Но вы справились с проблемой без его участия, и это не может его радовать.
– Вы уже второй раз намекаете на необходимость создания антифранцузской коалиции, друг мой. Но пока министром финансов Франции является месье Кольбер, эта коалиция не имеет смысла.
– К сожалению, должен с вами согласиться, мадам. Победить такого противника можно либо с помощью большой армии, либо имея большие деньги. Что, впрочем, в наше время равнозначно. Но казна Голландии изрядно пострадала от войны.
– А казна Сен-Доменга изрядно от той же войны пополнилась, - рассмеялась Галка.
– Да, у нас в запасе лежит некая сумма денег, однако мы не рискуем пускать их в оборот, опасаясь экономической катастрофы. Но если вы говорите о займе…
– Генеральные штаты готовы предоставить Торговому совету любые гарантии.
– Вильгельму было крайне неудобно просить денег, и он едва сумел скрыть облегчённый вздох: сен-доменгская дама поняла намёк и пошла ему навстречу.
– Что вам было бы предпочтительнее видеть в качестве залога?