Закат Птолемеев
Шрифт:
В 54 году Габиний вернулся в Италию, где, он надеялся, его ожидает триумф. А его соратник, Антоний, боясь кредиторов, даже не заглянул в город. После знойной сирийской пустыни он сразу перенёсся далеко на запад, в лесистую Галлию, чтобы вступить в сражавшуюся там армию Цезаря.
Вернувшись в Александрию, Авлет сразу принялся выколачивать деньги из своих подданных. Ему необходимо было рассчитаться с долгами, сделанными за три года пребывания на чужбине. Самыми неотложными были претензии Габиния — десять тысяч талантов!
Птолемей начал свою деятельность с истребления самых богатых и выдающихся граждан Александрии. Царь хотел
Рабирий взялся за дело весьма энергично. Ему помогала целая армия приехавших из Италии доверенных лиц, рабов и отпущенников. Они должны были собрать у населения не только десять тысяч талантов для Габиния, но и сумму, одолженную Птолемею самим Рабирием. Это были огромные деньги. Рабирий к тому же пользовался всякой возможностью, чтобы попутно обделывать свои делишки. Он, например, вывозил в Италию папирус, льняное полотно, изделия из стекла, то есть наиболее ходовые египетские товары.
Всё шло хорошо. На ропот населения Рабирий не обращал внимания. Он привык к этому в других странах, где ему приходилось орудовать. И вдруг, совершенно неожиданно для Рабирия, спокойная работа сборщиков была прервана вмешательством царских солдат. Рабирия и его помощников бросили в тюрьму, а плоды их многомесячных стараний конфисковали в пользу государственной казны. И это ещё не всё. С диойкетом обращались в тюрьме чрезвычайно жестоко, то и дело угрожая расправой. Затем, так же внезапно, ростовщика выпустили из тюрьмы, но приказали немедленно покинуть Египет. Нищим, в рубище уезжал Рабирий Постум из Египта. А ведь недавно он прибыл сюда полный радужных надежд, чувствуя себя почти хозяином и властелином страны.
Между тем весной 54 года вследствие сильного разлива Тибра Рим пережил несколько тревожных дней. Вода вышла из берегов и залила низменные районы города. Были разрушены дома, погибло множество людей, В этом увидели божью кару за то, что не вняли прорицанию Сивиллы о Египте. Гнев населения обратился против человека, который осмелился вооружённой рукой вернуть на царство Авлета и тем навлёк на город столь страшное несчастье. Ненависть народа к Габинию, безусловно, разжигалась приверженцами Исиды и Сераписа, хорошо помнившими, как резко он выступил 1 января 58 года против восстановления разрушенных алтарей египетских богов.
Ночью, тайком возвратился Габиний в Рим. Несколько дней он не выходил из дома, а вскоре предстал перед судом. Во время судебного разбирательства в помещение суда ворвалась толпа, готовая растерзать наместника Сирии на куски. А после того как подкупленные судьи оправдали подсудимого, им самим пришлось бежать из здания суда, спасаясь от гнева народа. На втором судебном процессе Габиний всё-таки был осуждён. Он должен был выплатить государственной казне десять тысяч талантов, а поскольку такой суммы у него не было, удалился в изгнание.
Во всей этой истории морально скомпрометировал себя Цицерон, который на первом процессе чрезвычайно резко осуждал Габиния, а на втором, под давлением Помпея, выступил в его защиту.
Судьбу наместника Сирии разделил Рабирий. Вернувшись на родину, он сразу же предстал перед судом и был осуждён за соучастие с Габинием. Рабирий объявил себя банкротом и отказался расплачиваться со своими компаньонами и заимодавцами. Таким образом, он втянул в финансовую катастрофу многих римлян.
Ободрённый всем этим Авлет прекратил выплату долгов. В конце 54 года Цицерон писал одному из своих друзей, поехавшему в Галлию, в армию Цезаря в надежде нажить там состояние:
«Словно ты привёз императору [46] не рекомендательное письмо, а долговую расписку — так ты торопился, взяв деньги, возвратиться домой; при этом тебе не приходило на ум, что те самые
46
Император— в республиканский период почётное звание, которое полководцу присваивали солдаты после одержанной им крупной победы. Здесь имеется в виду Цезарь.
47
«…люди с долговыми расписками…»— речь идёт о кредиторах Птолемея Авлета.
48
Цицерон, Письмо к Гаю Требацию Тесте, Самаробриву (Fam., VII, 17, 1), — в кн.: Марк Туллий Цицерон, Письма, т. I, стр.299–300.
В конце мая 51 года, на тридцатом году царствования, умер царь Птолемей XII, Новый Дионис, Филопатор Филадельф. В последние месяцы жизни, по крайней мере с марта, он, по-видимому, царствовал совместно со своей старшей дочерью Клеопатрой. Об этом можно судить по датировке некоторых документов.
Завещание царя было готово давно, и его содержание не являлось тайной. Наученный горьким опытом, Птолемей постарался заранее исключить какие-либо сомнения относительно своей последней воли. Он составил Документ в двух экземплярах. Один был послан в Рим Для хранения в государственном архиве — по некоторым соображениям этот экземпляр временно находился у Помпея, — а второй оставался в Александрии. Исполнителем своей последней воли монарх назначил римский народ, заботам которого он поручил свою страну и семью. Разумеется, это было полным отказом от самостоятельности, но вместе с тем и уловкой, которая должна была защитить Египет от возможных попыток беспринципных римских политиков захватить страну.
Своими преемниками царь назначил старшего сына, Птолемея XIII, которому тогда было десять лет, и старшую дочь, восемнадцатилетнюю Клеопатру, ставшую седьмой царицей с этим именем в династии Птолемеев. Брат и сестра должны были вступить в брак и разделить египетский престол.
По-видимому, не было человека, который провожал царя в последний путь искренними слезами. В глазах собственной семьи он был прежде всего убийцей своей дочери Береники. Хотя жители Александрии в своё время сами призвали его на трон, впоследствии в нём видели лишь тирана, силой навязанного римлянами. Для своих подданных Птолемей был угнетателем, отнимавшим у народа последние крохи, чтобы насытить алчность римских покровителей. Единственное, что он приобрёл благодаря щедрости по отношению к храмам и наделению их правом убежища, — это нейтралитет жрецов. И наконец, римляне считали его типичным восточным деспотом: трусливым по отношению к сильным, тираном для беззащитных. Искренне сожалели о монархе, может быть, только члены дворцового хора и оркестра.
И древние и современные историки неизменно судят Птолемея XII очень строго. Что же можно сказать в его защиту? Разве что следующее.
Птолемей XII, безусловно, не видел никакого выхода и спасения ни для себя, ни для своего царства. Египет мог существовать только в качестве римского сателлита, и только слабость давала возможность уцелеть. Рим допускал существование лишь таких государств, которые ни при каких обстоятельствах не могли стать для него опасными. Поэтому единственное, что оставалось Птолемею, — это постараться как можно дольше сохранить для себя и своих потомков выгодную должность царя милостью Рима, пока великодержавный молох не поглотит всё. В борьбе за трон он не останавливался ни перед чем — подкупал, плёл интриги, убивал даже своих близких. Это была борьба за существование. Он не имел никакой политической программы, достойной этого наименования. О какой политике может думать бессильная пешка?